— Когда ему к вам прийти-то, Степан Гаврилович?
— А чем скорее, тем лучше. Найти меня трудно бывает. Пущай поищет. Если надо, найдет. Найдет, если надо.
— Спасибо, Степан Гаврилович. — Женщина поклонилась Даргиничеву.
— Придумаем что-нибудь, — сказал он. — Не позволим парню свихнуться. Пущай заходит ко мне. — Сел в машину и укатил.
4
Дорога шла чистым бором. Ее ровняли грейдером, но лесовозы опять пробили глубокие колеи, гравий шуршал по днищу машины. Дорога была пуста, проселок. Дорога была мягка, по веснам ее развозило, дорога текла, исчезала в ручьях. В апреле на ней урчали трелевочные трактора — Даргиничев посылал их с лесоучастков на Вяльнигу, Кыжню, Шондигу, Сяргу — на срывку леса. Трактористы в дороге съезжались к скамейкам-курилкам, сносили в общую кучу хлеб, сало, консервы. Они глушили моторы и слышали шуршание льда на реке, разноголосицу живо бегущих ручьев. В свежезеленом лесу пытали свои голоса дрозды и кукушки. Потом трактористы рушили силой машин высокие кладки леса. Лес падал со стоном в воду и плыл вперемежку со льдом, с отраженными облаками. На излучинах лес погоняли баграми рабочие Вяльнижской сплавконторы. Ребятишки и жены рабочих таскали — по чурке — дрова из штабелей, кидали их в реку. Крутились на берегу собаки, лопотали младенцы, летели брызги. Лица у всех становились смуглы от пекучего солнца.
Приплывал водометный катер, все знали, что это прибыл директор или директорский сын Георгий, наследник, начальник производственного отдела, настырный парень, поменьше ростом, чем батька, пониже, непьющий, в кожаных сапогах и черной кепке с большим козырьком.
Когда спадала вода, Даргиничев посылал на размытую, выбеленную дорогу самосвалы с гравием. Ворчал про себя: «Упрощение... Технику гробим, а на асфальте сэкономить хотим».
Он ехал по магистральной лесной дороге поздней, измученной дождями осенью, но дорога держала, впечаталась в моренные пески, утвердилась. Вдоль дороги стояли столбы с многорядными проводами, и Даргиничев думал, что все это он, председатель межколхозного совета по электрификации, все он, все идет от него. «Сколько наработали — ужас», — думал Степан Гаврилович.
Машина забуксовала немного в размешанных колеях на подъеме, но вылезла, побежала деревней. Отдельно от деревенского порядка белел новый сруб, подведенный под стропила... «Ишь ты, лесничий спроворил себе хоромы, — подумал Даргиничев. — Так бы в лесу работал, как у себя на усадьбе... Недодумано что-то с этим лесным хозяйством...»
