(законе молитвы) Церкви.
Об этой основной традиции, этом законе молитвы мы должны сказать следующее. В ранней Церкви (и не только в ранней, но и во всей непрерывной литургической традиции, которая, я полагаю, сохраняет силу сегодня, так же как тысячу лет назад) все богослужение, вся литургическая жизнь Церкви относится к усопшим ровно в той же степени, как и к живым. Эта традиция, которую я считаю основной, сущностной, просто не видит разницы между живыми и мертвыми, другими словами — не имеет «особого ведомства» ни для живых, ни для усопших. Она не противопоставляет их друг другу, потому что сама идея богослужения, новизна христианского переживания Церкви как leitourgîa подразумевала переживание литургии, этого общего действия, как «общения со святыми», communio sanctorum, которое преодолевает разлучение, разделение живых и усопших.
Основная функция этой leitourgîa — как раз объединять всех нас во Христе, в живом Боге, а значит — в Его воскресшей и бессмертной Жизни. В ранней Церкви нет особого «ведомства», особых служб за усопших не потому, что она их забыла, а потому, что вся ее литургическая жизнь — начиная с празднования Дня Господня как «восьмого дня» (день после дня смерти) и в то же время «первого дня» (первый день нового творения) — есть празднование победы над смертью, или, точнее, над смертью как разделением. И если вся литургия Церкви в глубочайшем смысле слова есть поминовение усопших, то истинный центр и источник этого поминовения, безусловно. Евхаристия — не особая «поминальная Евхаристия», которая в русском языке приобрела наименование «заупокойной литургии», но Евхаристия как таковая. Божественная Литургия, которой (когда бы мы ее ни служили) мы провозглашаем смерть Христа и Его воскресение.
Называть какую-либо конкретную Евхаристию «поминальной», отличая ее от другой, видимо — не «поминальной», — совершенно бессмысленно, ибо Евхаристия есть поминовение. Я не хочу сказать, что поминовение — часть Евхаристии, нет, сама Евхаристия — поминовение. И она была учреждена как поминовение Самим Христом: «Творите сие в Мое воспоминание», — сказал Он.
«Поминовение», «память», «воспоминание» — все это переводы древнееврейского слова zikkaron, память. Но в древнееврейском zikkaron, в отличие от того, что память означает для современного человека, — не пассивное действие, способность человека «помнить», то есть воссоздавать в воображении то, чего больше нет, то, от чего человек отделен временем, расстоянием или смертью. «Воспоминание», «память» — это активный и прежде всего
