в истории культа. И именно это я называю «дискретностью смысла». Этот закон относится не только к литургии смерти, но и (хотя и по-другому) к крещению (мы сегодня знакомы с долгой, дохристианской историей этого обряда крещения, погружения в воду), и к евхаристии, священной трапезе, и к религиозному измерению времени и т. д.
История христианского культа (и, рассматриваемая с этой точки зрения, она может оказаться сложнее, чем история любого другого) — это, по крайней мере в одном своем аспекте, история именно взаимодействия — взаимодействия между старыми формами и новыми смыслами, обретенными в христианской вере. Это взаимодействие можно описать следующим образом. Сначала новый смысл влияет на старые формы и преображает, христианизирует их, превращая эти старые формы в адекватное выражение, эпифанию нового смысла. Но потом обычно начинается обратный процесс — своего рода «реактивация» старых форм и постепенное «размывание» нового смысла, а порой и полное исчезновение его и даже возвращение старого.
Я приведу один пример этого закона, а именно довольно сложную историю воскресного дня, христианского дня, в истории Церкви. Воскресный день — один из наиболее новаторских христианских установлений. День Господень, связанный с целостной верой Церкви. Такое значение воскресенья вытекает из того, что этот день в календаре — prima sabbati, первый день «после субботы». И это «после субботы» очень точно описывает значение воскресного дня — после семи дней, по окончании времени, наступает первый день нового времени, нового творения, времени, не подвластного более смертному времени мира сего. Однако вся история воскресного дня в Церкви — это история постепенной потери этого смысла. Все средневековое каноническое право, сначала западное, а потом и восточное, превращает воскресенье в христианскую субботу. Если вы — последователь Аятоллы Хомейни, то вы не работаете в пятницу, если вам нравится Менахем Бегин — в субботу, а если вы совершаете крестное знамение по-православному — то в воскресенье. Правила те же — нельзя работать, еще чего-то делать нельзя, выходит воскресное издание «Нью-Йорк Таймс»: все признаки ветхозаветной субботы налицо.
Воскресный день сохранил свой первоначальный, христианский смысл в литургии (но кто нынче слушает слова литургии?!), однако в сознании большинства людей полностью его потерял. Он превратился по какой-то таинственной причине — «по воле Божьей!» — в субботу, то есть ветхозаветная суббота, день отдыха, передвинулась на пятницу у мусульман, у христиан — на воскресенье, утратив свой первоначальный смысл. Именно это я и называю «взаимодействием», и мы увидим подобные процессы взаимодействия в истории христианской литургии смерти.
