Приходил Ю., тощий, бледный, с рыжеватой бороденкой, говорил, что роман Набокова «Дар» просто великолепен — яркостью, живостью, точностью, буйством красок в каждой фразе.
Ю. сказал, что его маме 85 лет. Зимою она дважды падала на улице, но осталась жива. Ей помогает жить вера в Бога. Она внутренне собрана, покойна, сосредоточена на чем-то главном. Живет на Гражданке, но ездит во Владимирский собор, каждый день, на трамвае. И у нее много знакомых старух, когда болеет, к ней приходят.
В каждом человеке заключено изначальное желание узнать, как происходит смерть, увидеть своими глазами. Я шел со службы домой, вечер был майский, свежий, ранний. На Ланской стояли обыкновенные люди: молодая пара, старый дурак в шляпе, должно быть, приехавший с дачи, парень с лицом рабочего. В доме напротив стоянки такси, в семиэтажном отдельно стоящем доме, с революционным сюжетом на брандмауере, в крайнем окне на седьмом этаже зазвенело выбитое стекло. Его выбил кулаком малый в белой рубашке. Люди внизу насторожились, ожили: запахло чем-то опасным. На разбитом стекле окна заалела кровь. Все подняли головы, на что-то надеясь, чего-то страстно желая: увидеть, узнать, стать свидетелем. Малый в белой рубашке выбрался из окна наружу, следующий его шаг мог стать последним шагом при жизни, дальше он бы летел по воздуху... Люди внизу возбудились, почему-то им стало смешно, так смеются в залах на фильмах во время убийств, смертельных погонь, катастроф. Парень в белой рубашке перелезал из окна на балкон. Он был, конечно, пьяный, легко мог сорваться. Внизу хохотали, было до слез смешно. Я смотрел на молодую пару, оба смеялись. Дачник-дурак не мог удержаться, так хотелось ему хоть что-то такое увидеть, потом бы хватило рассказывать на всю оставшуюся жизнь: «Я гляжу, а он прыгнул, полетел и — хрясть оземь! и откинул копыта». Старый мужик в шляпе хохотал, кричал молодому в белой рубашке: «Давай! Давай! Давай!»
Может быть, потребность присутствовать при смертях, знать, как убивают, самим убивать удовлетворяется на войне? А у нас затянулось мирное время и все соскучились...
Вечер был майский, зеленый. Я шел со службы домой, красивый, сорокадевятилетний, такой еще молодой, никого не убивший...
Парень в белой рубашке влез обратно в окно, но еще все смотрели вверх, чего-то ждали.
Навстречу мне попался полковник медицинской службы. Захотелось обратиться к нему с вопросом: «Скажите, полковник, как объяснить с медицинской точки зрения?..» И рассказать то, что я только что видел. Скорее всего, полковник бы просто не понял, о чем я его спрашиваю, ведь ничего не случилось.
