«Аврора» стала вдвое меньшего формата, чем была, вдвое толще. Читатели раздражены, но я спокоен, так-то лучше, без аврала по поводу каждой картинки на каждой очередной обложке. А то как сигнальный номер ляжет на стол Г. В. Романову, — и жди разноса: картинка не понравилась главному человеку, значит, под нож, срывается график выхода в свет, плакала квартальная премия. Романову хотелось бы видеть на каждой обложке крейсер, а крейсера все нет. Журнал назвали «Аврора» в честь утренней звезды, а не крейсера. Крейсер на сигаретах «Аврора», на бритвенных лезвиях. Нет, уж лучше без рисования на обложке.
В № 9 была напечатана подлая статейка Шароевой «Они шумели буйным лесом», про то, какие чудо-богатыри учились в ИФЛИ перед войной; одни отдали жизни за родину, другие нынче ходят во князьях. Написано пошло-напыщенно, с претензией, с намеками на причастность (Шароева тоже ифлийка). Надо бы сразу завернуть, но зав. публицистикой Л. так страстно убеждал меня, что это именно то, чего ждут от нас партия, комсомол: героика, романтика, громкие имена...
Совершенно не зная, как понравиться партии, комсомолу (понравиться — и позволить себе вольность, чтобы так на так вышло), перебарывая себя, сказал Л.: «Перепроверьте, проведите прореживание, разгребите эти дамские штучки». В верстке не стал читать, спросил: «Проверили, разгребли?» Л. затряс щеками, изображая на лице абсолютную благонадежность: «Все в ажуре». Статейка прошла. Меня за нее высек по телефону Черноуцан из ЦК, тоже ифлиец. Что-то там было не так с Шароевой. Теперь придется давать поносную реплику на собственную публикацию, по указанию ЦК, ее напишет Лазарев, тоже ифлиец.
Л. подвел меня под монастырь с этой подлой статейкой. Что им руководило, умысел, глупость? Я пригласил Л., сказал ему: «Напиши заявление... по собственному желанию. Нет, мы тебя не торопим, никаких кар тебе не будем чинить...» Я сидел против Л. на своем редакторском месте, подавлял в себе человеческое (так жалко мне было Л.), выставлял наружу редакторское, партийное. Л. опал с лица. Я искал в себе твердость, опору, рисовал на бумаге загогулину, курил. «За эту статью полагается снять главного редактора...» Во взгляде Л. прочел согласие с таким поворотом: надо, так и снимайте. Как будто я извинялся перед Л., а он входил в мое положение. «Я уважаю тебя, — сказал мне Л., — но не как редактора, а по-человечески. И что ты скажешь, это для меня все...»
Потом мы поговорили о текущих делах. Я уволил Л., но вроде бы объявил ему благодарность.
