Вчера присмотрелся к той, уже описанной мною женщине, с тигриностью в облике, и должен оговориться: за девять дней нашего плавания, после танцев с толстым шахтером, дама как-то отмякла, ее лицо выразило то самое осуществление, ради которого мы плывем. А на голове у нее (она шла по трапу, я видел сверху) спереди хохолок-султанчик; это в ладу с неуступчивостью характера; бухгалтеру нельзя уступать.
Вчера был день в Волгограде. Мне хочется сказать: в Сталинграде — Волгоград ненатуральное слово, не прижилось к этому городу (и Сталинград — в прошлом). Без слова «Сталин» не объяснить, почему не отдали Мамаев курган, не скатились в Волгу, побили немца, выстроили новый Сталинград. Сталин — не рябой, узколобый, жестокосердный властитель в Кремле, убивец — не только людей, но и России. То — Джугашвили, так бы и надо сказать. Сталин — всеобщее творение, символ веры, отдельный от человека, даже непричастный ему. И город на, Волге — Сталинград... Царицын погребен, перепахан, Самара, Саратов, Ярославль, Кострома, Нижний Новгород — русские города, а Сталинград — советский, овеществленная наша доктрина, как говорится, воплощенная мечта. В Волгограде (ладно, пусть так и будет) чувствуешь себя как бы в столице уже осуществившегося царствия будущего. Место не мешает, не путается в ногах, не отвлекает камнями старины. Ходить по Волгограду, смотреть, дышать в нем — легко; взгляд прямой, смотришь прямо ему в глаза, не прищуриваешься, не косишься на то, что «в ложнорусском стиле».
В Волгограде много деревьев, серебристых елей, ясеней, акаций, берез. Не меньше и заводских труб, как положено социалистическому городу. И так далее. Я могу продолжать это одическое описание Волгограда в октябрьский, солнечно-ветреный день.
И не забыть бы про Волгу. Да, Волга! Это — легкие Волгограда, и это его ворота! И синева. И заволжские дали. И белые пароходы. Такие реки, как Волга, могут быть только в России, по силам только российским городам (даже и социалистическим). Волгоград и еще Ленинград. Правда, Петербург оседлал Неву, стал одной ногой на ее правый берег, другой на левый — и ничего, ноги стоят крепко по сю пору...
Ушли три дня и не вернешь — ау! где вы? Три незаписанные дня плавания, нерабочие дни, сбой с нормального хода. Коньяк в буфете астраханской гостиницы «Лотос» у пристани, — недоизъятый, недоупраздненный, просочившийся, хотя и разбавленный, но токсичный... В непьющей Астрахани. О! Астрахань!
