С портрета смотрит на меня... | страница 7
К рассвету, когда мы уже миновали большую часть пути, туман стал рассеиваться, впереди проступил желанный для всех берег. Капитан (если не ошибаюсь, Ерофеев) сказал: «Ну, кажется, сегодня пронесло. Нам редко удается проскочить без бомбежки»«.
О переправе через Ладогу мама рассказывала в лицах. Капитану Ерофееву дали тройного одеколона, для этого взятого из домашних запасов. Капитану бы не выстоять в рубке бессменно, ведя корабль от бомбы до бомбы, без спиртового допинга. Он нуждался в наркозе, а то бы не выдержал.
В ночь переправы начальник ОКСа треста «Ленлес» Ной Абрамович Эмдин, лысенький, кругленький, подвижный, как колобок, деятельный, как муравей, смотрел на черно-рыжую взбесившуюся воду с выражением иудейской печальной самоиронии в глазах, произнес, как молитву: «Ах, Нойчик, эта ванночка не для тебя!»
В отношении Военно-медицинской академии на самоходной барже мама что-то забыла или ей не так сказали. В ночь на 14 сентября 1941 года в старую, не готовую к плаванию, с кучами конского навоза в трюме — когда-то перевозили лошадей — баржу погрузили выпускной курс Военно-морской медицинской академии, то есть дипломированных военных врачей в звании лейтенантов и еще курсантов Военно-морского училища имени Фрунзе, группу военных картографов. Баржу взял на буксир все тот же «Орел». Ночь выдалась ненастная, не бомбили. Шторм разыгрался на всю катушку. Ладожские штормы, особенно в Шлиссельбургской губе, коварны, погибельны для плавателя: волны отражаются от берегов, сталкиваются, образуют кипящий водоворот. Баржа переломилась на волне, плывущие на ней барахтались в чертопляске кто сколько смог. Температура воды была 4-10 градусов. Первым пошел на дно молодняк — курсанты; кто постарше, поопытнее, держались за обломки. С буксира кидали спасательные круги, но «Орлу» и самому пришлось спасаться... от утопающих. Так много рук цеплялось за борта, что ежели всех взять, то и самим перевернуться. Сколько-то вытащили и ушли. Такой маневр едва ли совершишь без наркоза.
На станции Ладожское озеро, близ музея Дороги жизни, есть обелиск в память военно-морских докторов, никого не успевших вылечить, принявших мученическую смерть в ночь на 14 сентября 1941 года. Из выпуска тогда спаслось 17 человек. Каждый год 14 сентября они приезжают на берег Ладоги помянуть свою юность. Под холодной блескучей синевой округлой Шлиссельбургской губы — братское кладбище без могил и крестов. Если долго прислушиваться к постоянно дующему ветру над пустой большой водой, можно услышать ропот душ невинно убиенных, доселе не похороненных.