«Поймали!»
Поток ослепляющего света ударил самолету в лоб. Гастелло задернул шторку, зажмурился. Он ничего не видел.
Все существо Николая переселилось теперь в кончики пальцев, в ступни ног, в аппарат равновесия.
— Штурман! Можете вести меня по прямой?
Ему нужен был поводырь.
Но поводыря не было.
— Я тоже ослеп, — ответил штурман.
— Стрелок! Огонь по прожектору!
Едва заметный стук за спиной показал, что стрелок и сам уже открыл огонь.
Но прожектор крепко вцепился в самолет. К нему присоединился еще один и еще. Они не выпускали Гастелло.
Послышался сухой удар где-то слева. «Влепили», — подумал Гастелло. Но прежде чем успел сообразить, куда именно, — послышался второй удар.
И тут же последовал доклад стрелка:
— Купол долой, и... кажется, пришлось по оперению.
О том, что с оперением неладно, Гастелло почувствовал уже и сам, по управлению.
Спасение было в том, чтобы вырваться из луча прожектора. Если бы Гастелло имел представление о том, каков под ним запас высоты!
— Штурман, что-нибудь видите?
— Ничего.
Ах, так!.. Гастелло до отказа двинул сектора. Взвыв моторами, самолет полез в горку.
Ручка, правая нога. Разворот производился без всякого представления о положении в пространстве. Ослепленный Гастелло не видел даже приборов на собственной доске.
Самолет выл и дрожал. Но зато тут же послышался голос штурмана:
— Алло, командир! Порядок!
Гастелло открыл глаза. Еще несколько мгновений он ничего не видел, кроме качающихся по сторонам столбов света: прожектора искали потерянный самолет. Но в следующие мгновения Гастелло начал различать на фоне светового занавеса дымы зенитных разрывов. Немецкие зенитчики, утратив возможность прицельной стрельбы по самолету, вели теперь интенсивный заградительный огонь. Завеса разрывов делалась все плотнее.
— Штурман, результаты работы?
— По всей окружности аэродрома пожары. Это — самолеты. Два больших взрыва — похоже на склады горючего.
— Радист!
— Есть радист!
— Донесите: «Результаты удовлетворительные».
Вмешался было голос штурмана:
— Они отлич... — но осекся, не договорив.
Радисту был снова слышен только голос командира:
— Радируйте: «Результаты хорошие. Аэродром набит большими самолетами. Сейчас доложу число уничтоженных...» Штурман! Делаю круг, считайте горящие машины.
— Есть считать!
Радист забубнил свое:
«Говорит Анна... говорит Анна...»
Гастелло совершал маневр по вертикали, щурясь от надвинувшихся снова столбов света. Он не давал немцам поймать самолет. Один прожектор скользнул было по крылу, но тотчас сорвался и пошел в сторону.
