Обе дамы вдруг зашевелились и стали сползать с табуретов. Одна, как и предполагалось, оказалось высокой, полной, тридцатилетней - в черных колготках и кожанной юбки с разрезом до пояса. Вторая была совсем девчонкой, лет двенадцати-пятнадцати: миловидной, накрашенной и глупой. Но кожанная юбка у неё была совсем короткой. Обе спокойно направились к столикам, причем пожилая медленно проплыла мимо Быкова прямо к столу уже пившего пиво парня, а малолетка присела к нему.
- Молодой человек! Не угостите? - кокетливо прошелестела несовершеннолетняя блудница, и Быков молча пододвинул ей бутылку пива, немедленно схваченную цепкой лапкой.
- Меня зовут Наташа, - сказала девушка и принялась пить из горлышка.
- Подожди, - остановил её Быков и, поднявшись, вновь подошел к стойке.
- Бутылку пива, банку джина с тоником и шоколадку, - сказал он и поглядел на часы.
Прошло пятнадцать минут с того момента, как он звонил. Он отдал бармену ещё одну сотенную купюру, взял пустой стакан и вернулся к своему столику.
- Сейчас ко мне присоединится приятель...
- Ты хочешь секс втроем? - многоопытно перебила его блудница. - Так за это...
- Нет, - в свою очередь перебил он. - Когда мой приятель придет, ты берешь что недопила и идешь к подруге.
Он выпил свою водку и не удержался от глупого вопроса:
- Сколько тебе лет, красотка?
Ее личико немедленно стало злым и раздраженным. Но подумав, она сменила гнев на милость.
- Восемнадцать, - сказала она и попросила сигарету.
Быков дал ей сигарету, поднес огонек, и тут дверь металлически заскрипела, с усилием впустив на этот раз знакомого. Вошедший толстый, грузный мужчина был личный телохранитель того, кого Быков сейчас ждал. Этот телохранитель - бывший боксер-тяжеловес, имел три судимости, последнюю, разумеется, за убийство. По последней он просидел всего полгода, потому что зачли те восемь месяцев следствия, проведенные в Бутырке и хорошее поведение в колонии обычного режима, ещё какие-то благоприятные отзывы... Звали спортсмена Константином Пряслиным, кличка Афоня, ибо чем-то напоминал Куравлева в одноименном фильме, может котиной наглостью, кто знает.
Афоня оглядел зал, кивнул Быкову, едва заметно - вертлявому засланному казачку и посторонился. Следом вошел тот, кого Быков и ждал: Королев Дмитрий Гурьевич. Иначе - Король.
Каждый раз, видя Королева, Быков не сразу мог избавиться от неясного наплыва туманных и теплых воспоминаний: первый курс, душноватая эйфория новой жизни, тонкие руки однокурсницы, под танец обнимающие его плечи и веселое удивление при известии о преступлении нового приятеля, с которым успел уже посидеть рядом на лекции; кого-то он там зарубил, сторожа магазина, кажется.
