Точно так же сложилась судьба книги В. Луговского «Новые стихи», включавшей в себя «Курсантскую венгерку», «Медведя», «Мальчики играют на горе», «Конька-горбунка», «Лозовую».
Как и Луговской, Антокольский не особенно увлеченно работал в последние предвоенные годы.
В некоторых его стихах, написанных тогда, проскальзывают нотки благодушия. Многовато «застольных» («Застольная новогодняя», «Застольная в Абхазии») с их бесконечными традиционными тостами «за звезды в окне, где полощется стяг», «за все без конца наши ночи и зори», «за звездную ширь с ювелирным чеканом» и т. д.
С «застольными» соседствуют стихи одического склада («Клятва», «Родина»).
Но большинство стихов, написанных тогда Антокольским, свободно от преходящих наслоений времени и проникнуто его подлинным духом. Назову, например, «Большую Москву», «Послание друзьям», «На смерть героя». Антокольский и сейчас включает их в свои избранные сочинения. В этих стихах — в особенности в «Большой Москве» — полным голосом говорит о себе и о своих чувствах современник великих событий, патриот бурно строящейся советской столицы, свидетель и участник творческих свершений нового века:
Какое могучее небо над нами!
Как ветер ударил в распахнутый ворот!
Как вольно полощется красное знамя!
Как молод еще этот яростный город!
Главное во всех этих стихах — счастье мирного бытия, творчества, любви и, конечно, тревожное предчувствие надвигающейся военной угрозы.
Так думали и чувствовали тогда и Светлов, и Тихонов, и Луговской.
Угрозу новой войны особенно остро ощущал Тихонов. Это сказалось во многих его стихах и в частности в цикле «Чудесная тревога». Он писался примерно тогда же, когда Антокольский писал стихи, составившие раздел «Молодость не кончается».
«Чудесная тревога» — цикл стихов о любви, лирический цикл в самом узком смысле слова. Здесь, как и в стихах Антокольского, торжествует счастье мирного бытия. Но именно здесь поэт с особой силой ощущает все то, что происходит в мире.
Ты думаешь, я забываю
О мире, кипящем ключом,
Испания — та, боевая —
Ты думаешь, мне нипочем.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я тем не обижу героя
В скользящем воздушном бою,
Что вижу сквозь битву порою
Простую улыбку твою.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Какие ж на это запреты?
И чем эта правда плоха?
Я верю в испанское лето
И в позднее лето стиха.
Эти строки Тихонов написал в 1937 году, но «испанское лето» — не только война в Испании, а «позднее лето стиха» — не только право поэта на улыбку женщины. Речь идет о войне и мире. Да, счастливая мирная жизнь со всеми ее простыми радостями еще продолжается, но поэта ни на минуту не оставляет тревога.
