,
Вы с нами, а ближе нам день ото дня.
Уже после войны Антокольский посвящает памяти учителя свою раннюю драматическую поэму «Франсуа Вийон».
«До сих пор в моей крови бродит капля вахтанговской крови — неистребимая любовь к тому делу, которое я делаю на земле», — восклицает поэт в своей автобиографии.
Театр навсегда останется горячей привязанностью Антокольского. Многие годы жизни он посвятит увлеченной работе с молодыми актерами горьковского колхозного театра и навсегда сохранит верность мечте о театре поэта.
В предисловии к первому изданию «Франсуа Вийона» он напишет: «Наши театры не хотят поэтического репертуара. По-своему они правы, так как актеры не умеют читать стихов. Это обидно для поэтов, но и для театров не очень лестно. У нас нет театра поэтов. Он должен быть создан».
К той же мысли Антокольский вернется через тридцать с лишним лет в очерке об Александре Блоке. Говоря о судьбе драматургии Блока, он подчеркнет: «...Вообще наш театр чуждается поэтической, стихотворной драматургии». И дальше: «В наше время судьбу Блока по-своему повторяет театр Сельвинского».
В поэтической работе Антокольского еще долго — может быть, всегда — будет ощущаться магическое воздействие театра. Не только темы, но и образные средства его стихов нередко будут диктоваться театральными впечатлениями.
«Но театр, театр, театр! — писал Павел Григорьевич в одном из писем, которые я часто получал из Пахры во время моей работы над этим очерком. — Всю жизнь я буду считать, что часы, ночи, дни, проведенные за режиссерским столиком, в любых, самых трудных условиях, — это самые счастливые, самые наполненные (творчески) времена моей жизни. Дело в том, что, ставя спектакль, сразу видишь результат работы: как сделанное тобой «живое» продолжает жить на глазах у нескольких сотен неизвестных чужих людей! В этом первозданная, грубая прелесть театра — может быть, первого (по времени возникновения) в семье человеческих искусств».
Но как бы ни велика была привязанность Антокольского к театру, главным его жизненным призванием все-таки должна была стать и действительно стала поэзия. Все-таки он был рожден не актером и не режиссером, а поэтом, знающим театр!
Я уже говорил, что Антокольский начал писать стихи еще в гимназии.
Когда он поступил в Мансуровскую студию, у него уже была заветная поэтическая тетрадка. Ее заполняли стихи, сильно напоминавшие Александра Блока.
В написанном полвека спустя очерке о Блоке Антокольский назвал его «любимым поэтом, кумиром моего отрочества».
