Из-за двери высовывается голова Кэролайн с рассыпанными по гладким щекам каштановыми волосами. Затем появляется и тело в полупрозрачной ночной рубашке. Кэролайн расцвела: теперь у нее округлые плечи, пышная грудь и бедра, которые запросто могут взбудоражить сердца. У меня никогда не будет такого тела, и неважно, сколько орехов я съем.
Кэролайн обводит меня холодным взглядом глубоко посаженных глаз.
— Прическа у тебя, конечно, ужасная. Надо переделать. Хорошая камеристка не станет пытаться затмить собой госпожу.
Как всегда, само очарование. Я потратила пол-утра на то, чтобы заплести косу набок — такую прическу я называю «водопад над скалистым выступом». Мне так и хочется запрыгнуть на перила и скатиться вниз, пока еще не поздно.
— А теперь займись делом и принеси мне поесть. Что-нибудь посытнее, днем я поеду кататься верхом.
— Кэролайн, — вмешивается миссис Пэйн, — мы еще ни о чем не договорились. Пожалуйста, собери вещи, которые ты хочешь отдать нуждающимся. Общество улучшения положения женщин завтра отправит их по назначению.
Кэролайн вздергивает кончик носа.
— Я уже перебрала все вещи.
— А что насчет велосипеда?
— Это такая безвкусица. Не понимаю, зачем ты вообще его купила.
— Велосипеды сейчас в ходу. Конечно, ничто никогда не заменит скорость и красоту лошадей, но велосипед даст твоему телу полезную нагрузку.
Кэролайн резко выдыхает, и из глубины ее горла вылетает неприличный звук. Накинув пеньюар, она удаляется в спальню, и легкая ткань струится вокруг ее ног, словно дым.
Миссис Пэйн ведет меня в гостевую спальню; ее движения почему-то утратили плавность. На лице миссис Пэйн не осталось и следа от всегдашнего сдержанного выражения, словно ее дочь своими словами возмутила водную гладь. Закрыв за нами дверь, миссис Пэйн медленно выдыхает.
— Теперь, Джо, у меня не осталось ни малейших сомнений в том, что ты справишься с этой работой. Меня лишь немного беспокоит, что вы с Кэролайн вместе росли. Но вы друг другу неровня. Понимаешь?
— Конечно, мэм, — отвечаю я, хотя ее слова обжигают меня, как уксус, пролитый на обгоревшую кожу. — Надеюсь, я никогда, эм, не позволяла себе лишнего?
— Нет. Но теперь вы обе взрослые барышни, и мне важно, чтобы мы все понимали свое положение.
— Да, мэм. — Это я усвоила еще с тех пор, когда научилась принимать хоть какое-то положение.
Миссис Пэйн со вздохом опускает плечи.
— Замечательно. Ты будешь работать с понедельника по пятницу. Жалованье — пять долларов в неделю. Полагаю, тебя это устраивает?
