Некоторые легионеры рассмеялись, и Катон с удовлетворением ощутил, что ему в какой-то мере удалось разрядить нервное напряжение.
— Ты это им скажи, парень, — послышался голос из задних рядов.
— Кто это сказал? — взревел, резко повернувшись, Фигул. — У кого тут, на хрен, язык без костей?
Фигул двинулся сквозь строй, изрыгая угрозы.
— Оптион! — окликнул его Катон. — Вернись на место.
— Есть, командир! — отчеканил Фигул, но, прежде чем занять свое место в плотном, составленном из щитов строю рядом со знаменосцем центурии, суровым взглядом обвел рядовых бойцов.
Катон мимолетно встретился с ним взглядом и слегка кивнул в знак одобрения: резкое вмешательство оптиона в корне пресекло попытку нарушить дисциплину. Ну что ж, если кому-то не по нраву ободряющие слова центуриона, пусть дожидается атаки молча. Это нервирует куда больше.
К счастью, терпение и выдержка не относились к числу кельтских воинских доблестей, так что ждать пришлось не так уж долго — раздался оглушительный рев, и толпа варваров устремилась навстречу сплошной, застывшей в неподвижности стене красных римских щитов, над кромками которых сверкали на солнце полированные шлемы. Катон медленно повернулся лицом к противнику и острым взглядом отметил выбеленные известью волосы, татуировки на лицах, спиральные узоры на обнаженных торсах, блестящие мечи и шлемы. Варвары потрясали копьями, истошно вопили, и лица их были искажены безумной яростью и жаждой убийства. То было воистину кошмарное зрелище.
Признаться, в первое мгновение Катона охватил ужас, и ему пришлось подавить внезапно возникший порыв бросить все и пуститься наутек. Однако страх опозориться перед лицом своих солдат оказался куда сильнее. Он помог юноше совладать с собой, и паника схлынула, уступив место холодной, напряженной пульсации, затронувшей каждый мускул и нерв. Это готовность к неизбежному, к необходимости убивать, чтобы остаться в живых. Испытывая себя, молодой центурион задержался перед строем чуть дольше, чем требовалось, и лишь когда ревущая орда подкатила совсем близко к линии римлян, отступил и занял место в строю своей центурии.
— Знамя в тыл!
Катону показалось, что его голос дрогнул, и он сосредоточился на том, чтобы следующий приказ прозвучал твердо.
— Сомкнуть щиты!
Катон занял позицию в центре первой шеренги своей центурии, крепко взялся за держатель поданного Фигулом щита и обнажил меч. На противоположном фланге когорты Максимий сложил руки воронкой и громовым голосом, перекрывшим даже вой и рев дикарей, отдал приказ:
