— Идиот долбаный…
— Правда? А не ты ли в эту ахинею поверил, а? Так кто из нас, спрашивается, идиот?
— А что, ты бывал во дворце? — спросил Феликс, повернувшись к Катону. — В императорским дворце?
Катон кивнул.
— Слушай, про это ты никогда не рассказывал.
— Да рассказывать-то особо нечего. Я там родился и вырос, во дворце этом. Мой отец, вольноотпущенник, служил при дворе: это он организовал бóльшую часть знаменитых увеселений Тиберия и Калигулы. Матери я не помню: она умерла вскоре после родов. А после смерти отца меня направили на службу в легионы, с тех пор я здесь.
— Должно быть, несладко тебе пришлось, после дворца-то?
— Не без того, — признал Катон. — С непривычки было тяжеловато. Но я вот что скажу: жизнь во дворце ничуть не безопаснее, чем здесь, в легионах.
— Забавно, — промолвил Феликс и кивнул в сторону Максимия. — Он говорит то же самое.
— Правда? — пробормотал Катон. — Как раз преторианцы всегда были в выигрышном положении. Не припомню, чтобы на них когда-нибудь обрушивались гонения, если не считать Сеяна с приспешниками.
— А ты что, был там тогда? — Глаза Феликса вспыхнули. — Это и правда было так страшно, как говорят?
— Хуже. О таком не знаешь, как и рассказать. — При воспоминании о событиях, связанных с падением Сеяна, лицо Катона помрачнело. — Людей убивали сотнями. Сотнями… Даже малых детей… А некоторые из них играли со мной, когда бывали во дворце. Преторианцы хватали малышей и закалывали, они привыкли именно так сражаться…
Мрачный тон друга заставил Макрона нахмуриться.
— Давай судить по справедливости, — промолвил он, указывая кивком в сторону командира когорты. — Его ведь тогда там не было, верно?
— Не было. Во всяком случае, я не видел.
— Под Камулодунумом преторианцы сражались бок о бок с нами и неплохо себя показали. А бой был кровавый.
— Да, ты прав. Я погорячился, нельзя так обобщать.
— Слушай, — тихо произнес Туллий, — а ведь Максимий вполне мог знать твоего отца. Спроси у него как-нибудь, улучив минутку. Между вами может быть что-то общее.
Катон пожал плечами. Он сильно сомневался, что может иметь хоть что-то общее с Максимием. Пренебрежительное отношение командира когорты к молодому центуриону стало очевидным уже после нескольких дней службы. Но еще обиднее было думать, что и остальные центурионы когорты, кроме Макрона, конечно, разделяют это отношение.
Из редеющей тьмы раздалась команда «Смирно!», и Катон узнал голос Фигула. Послышался похожий на отдаленный гром топот сапог, подбитых железными гвоздями. Максимий отошел от жаровни и присоединился к своим командирам.
