Последние слова были встречены одобрительными возгласами, и Катон заметил, как в предвкушении трофеев засверкали глаза его товарищей по оружию. Всем центурионам полагалась доля выручки от продажи в рабство пленников, захваченных в ходе прошлогодней кампании. Однако завоеванная страна попадала в руки императорских чиновников и откупщиков, извлекавших огромные прибыли от работорговли. Несправедливость распределения добычи была предметом постоянных сетований, особенно за выпивкой, и касалась в основном разницы между тем, что доставалось рядовым легионерам и командирам различных рангов. Истинных размеров барышей, которые извлекали для себя всякого рода посредники, большинство воинов себе даже не представляло.
— Еще вопросы будут? — осведомился Веспасиан.
Все молчали, и легат, выдержав паузу, обратился к префекту лагеря:
— Хорошо. Секст, можешь всех отпустить.
Командиры поднялись с мест и вытянулись в струнку. Как только легат покинул шатер, префект лагеря разрешил им удалиться, напомнив, чтобы никто не забыл получить в штабном шатре письменные приказы. Но когда центурионы Третьей когорты уже собрались разойтись, Максимий поднял руку:
— Не спешите, ребята. Сразу после вечерней стражи прошу всех собраться в моей палатке, надо поговорить.
Макрон с Катоном переглянулись, и это немедленно заметил Максимий.
— Двух новых центурионов нашей когорты я спешу заверить, что надолго никого не задержу и тратить попусту ваше драгоценное время не стану.
Катон покраснел.
Некоторое время Максимий молча в упор смотрел на юношу, а потом, расплывшись в улыбке, добавил:
— Просто хочу быть уверен в том, что, прежде чем прозвучит сигнал к первой смене караула, вы оба будете у меня в палатке. Понятно?
— Так точно, командир, — отчеканили оба.
Максимий резко кивнул, повернулся и зашагал к выходу. Макрон с Катоном проводили командира взглядами.
— Что бы все это значило?
Ближайший к ним центурион обернулся, бросил настороженный взгляд в сторону покидавшего шатер Максимия и, лишь когда тот пропал из виду, тихонько сказал:
— На вашем месте я бы держался настороже.
— Настороже? — Макрон нахмурился. — Ты о чем толкуешь, Туллий?
Гай Туллий был старшим центурионом Третьей когорты, главным после Максимия: он служил уже двадцать лет и участвовал во многих кампаниях. Сдержанный и не особо компанейский по натуре, он, однако, первым горячо приветствовал Макрона и Катона после назначения в Третью когорту. Двое других центурионов, Гай Поллий Феликс и Тиберий Антоний, ограничились скупыми словами одобрения, во всяком случае в адрес Катона, и юноша нутром чуял их недоброжелательный настрой. С Макроном дело обстояло иначе: они помнили его еще по тем временам, когда были рядовыми, и относились к нему с уважением, тем паче что командиром он стал раньше их обоих.
