Я покачал головой:
— Вы уверены, что больше никто не мог войти или выйти?
— Я же прямо вот здесь и сидел, — обиделся Роулинс. — Любой, кто прошмыгнет мимо меня незамеченным, должен быть рыцарем-джедаем или кем-то в этом роде.
— Или чем-то, — повторил я вполголоса, взглянув на дверь.
— Подружка, — буркнул Роулинс, мотнув головой вслед Молли. — Это она вас втравила?
— Дочь приятеля, — кивнул я. — Я внес за парнишку залог.
Роулинс хмыкнул:
— Жаль мальчишку. Я сделал все по инструкции, но… — Он покачал головой. — Порой одних инструкций мало.
— Девица считает, что он не виноват, — сказал я.
— Девицы, Дрезден, всегда считают их белыми и пушистыми, — устало возразил Роулинс. — Проблема в том, что улики свидетельствуют против него. Более чем достаточно для суда, если только эксперты не найдут чего-нибудь здесь или на старикане, чтобы снять с парня обвинение. А это возвращает нас к тому, с чего мы начали; поэтому я вас и не пущу.
Я кивнул.
— А если я скажу вам, что это непростое дело?
Он пожал плечам:
— Думаете, нечисть какая-нибудь?
— Я пообещал девчонке, что проверю.
Роулинс нахмурился еще сильнее, но мотнул головой:
— Не могу пустить.
— Но хоть посмотреть можно? — попросил я. — Дверь только приоткрыть, чтобы я даже не заходил, а одним глазом глянул. От этого ведь никому вреда не будет, правда? И потом, туда уже заходили — и вы, и ребята из «скорой», и детектив, возможно, тоже. Разве не так? И как я тогда могу затоптать улики, если всего лишь за дверь загляну?
Роулинс пристально посмотрел на меня и вздохнул. Потом хмыкнул, и передние ножки его стула со стуком опустились на пол.
— Ладно, — сказал он, вставая. — Только внутрь ни шагу.
— Вы настоящий джентльмен, Роулинс, — заверил я его и локтем приоткрыл дверь. Она издала пронзительный скрип.
Не заходя за ленту, я просунул голову в щель и огляделся по сторонам.
Все стандартное. Туалет. Белый кафель. Кабинки, писсуары, раковины, длинное зеркало.
Конечно, кровь вряд ли можно было назвать стандартной.
На полу темнела большая лужа, и брызги разлетелись по сторонам так, что кто-то несколько раз поскальзывался на кафеле. На плитке четко читались отпечатки четырех разных ног; кроме того, кровь виднелась на раковине: судя по всему, пострадавший пытался, подтянувшись за нее, подняться на ноги. Довольно зловещее зрелище; впрочем, я мог этого ожидать. При убийстве, скажем, крови еще больше, но и так ее вполне хватало. Кто-то вложил в процесс избиения Кларка Пелла всю свою душу… если она у него имелась, конечно. От моего взгляда не укрылись кровавые брызги в верхнем углу зеркал и даже на потолке.
