Пожевав стрельчатых всходов нежной осоки, лосиха забиралась в густой островок ельника и ложилась. По утрам за болотом громко чуфыкали тетерева, трубили журавли, день-деньской воздух был наполнен птичьим трезвоном. Лосиха чутко прислушивалась к звукам.
Ее одолевала усталая истома. Отдыхая, она не двигалась, лежала, откинув ноги, полуприщурив утомленные глаза.
Старый лось не забывал подругу, хотя, изгнанный ею, уже давно жил в стороне. Он осторожно подходил к ельнику, смотрел на лосиху сквозь ветки.
Как-то вечером он вновь навестил лосиху. Просунул голову между ветвей и… встрепенулся: в густяке, вся мокрая, лежала лосиха и усердно лизала двух дрожащих лосят.
Лосята родились необыкновенно большие и крепкие. Уже после первых двух дней они твердо стояли на тонких ножках и с силой толкали тупыми мордочками в упругое вымя матери. Сперва новоявленная семья не выходила из ельника. Потом лосиха одна стала недалеко отлучаться. Чувствуя одиночество, лосята смиренно лежали, не смея пошевелить ухом. Красно-бурая шерсть надежно защищала их от любопытных глаз.
Росли лосята быстро. Мать и отец наделили их отменным здоровьем и крепким складом. Вскоре молодые стали проворно бегать за матерью, пробовали жевать былинки. Лосят все увлекало, все было интересно им. Гонялись за пичугами, резво прыгали через колодины. А набегавшись, безмятежно засыпали, уткнувшись мордами в теплое брюхо матери.
Лоси бдительно следили за безопасностью детей. Когда лосята убегали с глаз, лосиха тотчас догоняла их. При малейшем незнакомом шорохе в лесу семья быстро уходила. В часы отдыха старый лось ложился поодаль и не смыкал зорких глаз.
Дождался волк весны, выжил серый. Много горьких дней позади. Лежит старый зверь у ручья, вытянув голову на передних лапах. Тепло. Через сеть ветвей на седую шкуру пятнами падает солнце. Журчит серебряная вода, в небе кричит одинокий сарыч. Тихий, мирный звон весны стоит кругом. Давно волк не видел отрадных дней, мучился, а теперь вновь почуял силу в душе своей, смирился, позабыл прошлое. Лежит в знакомом лесу у ручья, нежит старые кости теплом вешним да пожить еще собирается…
Остался в живых после страшного завтрака только он один, старый волк. Зубы, подточенные, надломленные, спасли его: не успел хорошо поесть. Еле ноги унес от деревни в то утро. Катался от боли в снегу, ветки грыз, лапы свои, но выжил.
Потерял волк семью, скучно серому. Выл напролет дни и ночи: звал волчицу, детей звал. Потом стал забывать. Голод заглушил горе.
