Перед моим мысленным взором промелькнули те страшные три месяца и молодые бородатые лица воинов ислама с торжествующей усмешкой в глазах, потому что они радовались унижению врага. Но хуже всего, страшнее всего была равнодушная пустота в большинстве глаз. Для этих последних я ни в коем случае не был одушевленным существом - в лучшем случае двуногим скотом, которого можно очень выгодно продать. Я именно тогда понял вычитанное раньше из книг, какой ужас вызывал во время Отечественной войны добросовестный немецкий солдат, отсчитывающий приказанное количество людей для расстрела - не больше и не меньше. Уже в Чечне я осознал, что цивилизация - лишь фиговый листок, прикрывающий зверя. Большого, сильного, спокойного, уверенного в себе и, главное, не имеющего национальности зверя.
- Как же вам удалось спастись? - услышал я её участливый голос и только тогда очнулся от воспоминаний.
Насмешливые, полные превосходства лица врагов медленно растаяли, и милое сочувствующее лицо Ирины реально заменило призрачный кошмар.
- Это долгая история, и когда-нибудь я вам обязательно все расскажу, пообещал я.
Я закурил новую сигарету.
- Налить еще? - спросила она, кивая на мой стакан.
- Нет, достаточно, - поблагодарил я.
- Вы знаете, я так рада, что это вы зашли ко мне, - вдруг сказала она.
- Из чего я заключаю, - незамедлительно произнес я, - что мог прийти кто-то еще. Григорий?
- Нет, что вы! - возразила она и повторила: - Он же в Москве.
Молчание, музыка, ласковое солнце. Я выдохнул несколько дымных колец в воздух.
- Три месяца назад - всего три месяца! - я встретила Гришу.
Я не сразу понял, что она рассказывает мне историю своего замужества. Ирина запиналась, пропуская целые куски, но суть была ясна.
Крым. Чудесные дни, теплые и полные неги, солнце, окутанное дымкой, и слабый ветерок, колеблющий дремотный воздух. Полупустые пляжи, устало умирающие среди лиловых теней долин.
Григорий ворвался в её сон, взорвал, взвихрил, унес под венец, дальше, пред жадные очи Курагина-отца, со дня свадьбы не выпускавшего её из виду. И на днях, примерно неделю назад, он осмелился сделать ей невозможное предложение!..
Она безнадежно заплакала, даже не пытаясь скрыть слезы. Смотрела перед собой, а слезы катились по её щекам, капали на платье.
Это было невыносимо! Я терпеть не могу, когда плачет женщина!
Я встал, подошел к ней, погладил по плечу.
- Не надо. Хватит! Лучше выпейте.
Отошел к окну. Снаружи было ясно, солнечно. Я взглянул на часы: девять двадцать восемь. Захотелось есть.
