Я вошел. Мы прошли одну комнату и, оказавшись в другой, гораздо более просторной, сели - я в предложенное кресло, она на диванчик.
Я уже начал привыкать к повсеместной обыденности роскоши, но здесь эта роскошь была небрежной. Разумеется, убирала не она, этим здесь занимались другие, но некоторый беспорядок привносился уже потом, после уборки: чашка на столе, халатик, затаившийся на ручке кресла, мужские спортивные брюки, спозшие с дивана на пол... Ирина жила здесь с мужем.
Она порывисто встала и подошла к встроенному в стену бару - по замыслу, закрытому большой картиной Левитана (волны, ветер, буря), но сейчас распахнутому настежь, - взяла стакан, плеснула одного, другого и протянула мне.
Вновь джин с тоником. Что же, я рад.
Я достал пачку сигарет и взглядом попросил разрешения курить. Ирина потянулась сама, взяла себе сигарету и ожидала, пока я не поднес ей огня.
После первого глотка коктейля и первой глубокой затяжки мне необычайно полегчало. Да и с Ириной было легко.
- Вы ожидали кого-то другого? - будто бы невзначай спросил я.
- Да нет, с чего вы взяли? - Она вспыхнула.
- Во всяком случае, вы единственный, кого я здесь желала бы видеть.
- А Григорий?
- Но он же сейчас в Москве, - недоуменно сказала она.
Я не понял, что она имела в виду и вообще была ли логика в её словах, но решил промолчать.
Она встала и взяла у меня из рук пустой стакан.
- Так же или покрепче?
- Так же. Не хочу с утра устраивать перебор.
- Ничего с вами не станется. Вы такой большой.
В соседней комнате играла музыка, через нежнейшую кисею паутинных занавесок матово светило солнце. Было хорошо, покойно.
- Расскажите мне ещё раз все, что с вами произошло. И, пожалуйста, подробнее, если нетрудно.
Она было замялась, но неожиданно легко стала рассказывать.
Нового Ирина не сказала ничего. Когда она закончила, я спросил, что ей может говорить кличка Ангелочек?
- Нет, ничего не говорит. Так мои похитители называли своего предводителя.
- Вы его видели?
- Конечно, нет. Он организатор, как я поняла, он и не должен был находиться здесь.
Мимо окна шумно пронеслась птица. Ирина помолчала и сказала:
- Это так ужасно, когда находишься во власти другого... других людей!.. Когда ты превращаешься в чужую вещь!
- С вами ведь ничего не произошло... плохого?
- Вы уже вчера спрашивали. Нет, ничего не произошло.
Опять повисло молчание.
- А вы знаете, я тоже как-то раз был похищен. Правда, мой плен длился не
сутки, а целых три месяца. Это было уже после окончания войны, когда подросли молодые чеченские волки, не знающие ничего, кроме насилия, и не умеющие ничего, кроме как воевать.
