Был здесь ещё и навороченный мышцами Николай, но он тихо сидел в кресле у стены. Меня разозлила усмешка Курагина, но я постарался не показать вида.
- Я не думал, что здесь Букингемский дворец, - сухо отозвался я.
- Что вы, что вы! У нас свободно... кому положено.
Я отметил это "кому положено".
- Хочу напомнить, что мой костюм пришел в негодность не потому, что я развлекался в борделе, а потому, что выполнял ваше поручение, - немедленно уточнил я.
Курагин посмотрел на меня, нахмурился.
- Да, вы правы. Но должен вам сказать, Иван Сергеевич, что человек удивительно быстро привыкает к некоторым вещам, а от некоторых так же быстро отвыкает. Прошу меня извинить.
- Пожалуйста. Хотя я не совсем вас понял.
- Недоразумение. Я уже давно привык к тому, что одежда появляется сама собой. Поэтому принял ваш вид за демонстрацию.
Он вернулся к столу и нажал кнопку селектора. Вошел парень, встреченный мною вчера одним из первых. Я ещё представился ему как Владимир Гусинский. Курагин что-то тихо сказал, тот обмерил меня взглядом.
- Какой у вас рост? - спросил меня Курагин.
Недоумевая, я ответил:
- Сто девяносто два.
- А вес? Это тоже необходимо для портных.
- Сто пять килограммов.
- Ого! А вы не выглядите... упитанным.
- А я и не упитанный. Я тренированный, - с тайным тщеславием, присущим любому спортсмену, ответил я.
Курагин вновь повернулся к парню.
- Все?
Тот кивнул и исчез.
- Вечером вам доставят гардероб. И, будьте уверены, он вам подойдет. Итак, на чем мы остановились? Да. - Он взял со стола блокнот, оказавшийся чековой книжкой. - Я могу выписать вам чек в банк на предъявителя или вы предпочитаете наличными? Может, открыть вам счет в банке? Чуть не забыл! Я же теперь миллионер. Сто тысяч долларов - приятно звучит для слуха бедного человека, привыкшего тянуть лямку за две-три тысячи родных рублей.
- Лучше наличными, - сказал я, не совсем понимая, что я буду с ними делать. Но очень хотелось подержать такую сумму в руках.
Курагин кивнул Николаю, и на этот раз он вышел.
Мы сели в кресла по бокам журнального столика у стены с масляными грудами мяса и птицы, чуть не падающими на наши головы состаринного натюрморта.
- Курите? - спросил Курагин, протягивая мне неизменные здесь сигареты "Мальборо". Но я отказался, объяснив, что предпочитаю "Кэмел", к которому пристрастился ещё в Чечне. Курагин понимающе кивнул.
- Теперь рассказывайте, я хочу знать все подробности.
Когда я закончил свой рассказ, он спросил:
