Через некоторое время кустарник и отдельные группы деревьев отступили назад, и я оказался один среди небольших холмов, с вершин которых - стоило задержаться на травяной макушке холма - видел вдали и стропила колокольни, и озерную гладь. Месяц был от меня довольно далеко над водохранилищем, и в его зыбком свете и в мерцающем, дрожащем блеске воды белел тихо проплывающий прогулочный катер,
казавшийся пустым, однако едва слышно доносилась музыка, были освещены похожие на неподвижные золотые глаза иллюминаторы, и все отражалось в воде струистыми золотыми столбами - катер словно стоял на них. Боже мой, как это было невыразимо прекрасно! И внезапно я пожалел, что не остался с Леной, но тут же приструнил себя: не отвлекайся, церковь близко.
Церковь действительно была близко, она вырастала, вонзаясь луковичным куполом в звездное небо. И я не чувствовал сейчас ничего тревожного. Моя проверенная, в боях испытанная интуиция молчала.
Приблизившись, я огляделся: деревянный строительный забор, широко раскрытые ворота, в которые я и вошел, кирпичные стены, прорезанные луковичными окошками на уровне второго этажа, темный, не завешенный дверью провал входа - все было как-то казенно, скучно, словно строили в Бибиревском районе Москвы. Все пространство этого ещё не освященного места пестрело геометрией светотени от углов строительных блоков, кирпичных куч, деревянных балок. Ветерок стих. Я подошел к входу и прислушался. В темной прохладной глубине звякнуло, мелькнуло что-то
светлое и вдруг с бешеной быстротой огромной серой тенью понеслось на меня - я шарахнулся в сторону, ладонь уже сжимала рукоять пистолета, сердце рванулось и замерло... Сильно задев меня каменным плечом, пронесся и скрылся курагинский дог. Но сердце все ещё билось у горла. И так, с постепенно успокаивающимся сердцем,
ухмыляясь сам себе, я двинулся дальше.
Внутри было темнее, чем я ожидал. Но скоро глаза освоились, и мрак засеребрился отраженным лунным светом. Сквозь ажурные переплетения балок, сквозь амбразуру окон, сквозь незаделанные трещины-щели внезапно полилось сияние. Я догадался, что скрытый до этого облаком месяц засветил в полную силу.
Железная лестница, обвивая прикрепленный у стены столб, вела на самый верх, к колокольне. Свод ещё и не думали возводить, а остов уже сложили. Я решил подняться, благо напутствие старосты касательно обзора сверху запомнилось. Начну с этого.
Железные ступени озвучивали мои шаги; я поднялся до уровня третьего-четвертого этажа, пока не достиг цели. Еще снизу я разглядел, что настил на поперечные балки положен лишь у стен. В квадратные прорехи, видимо, втаскивали колокола, самый большой из которых был метра полтора в поперечнике.
