И вот тогда-то, после разрыва гранаты, захватчики в стальных шлемах, со штыками наперевес вырвались из леса и побежали к окопам. Они догадывались, что им ничто уж больше не угрожает, и потому с яростью прикалывали сверху — без разбора мертвых и живых — раненых пограничников.
Рубилкин к этому времени подполз сквозь дым к своим товарищам. Он видел и запомнил навсегда, как фашисты расправлялись с его друзьями. И к нему уже бежал какой-то рослый эсэсовец. Рубилкин скатился в окоп и притворился мертвым. Фашист выстрелил ему сверху в плечо. Рубилкин, не шелохнувшись, вытерпел страшную боль.
До того, как приползти ночью в село Выдринку, где его спрятал в стодоле крестьянин Петро Дукельский, многое еще пришлось увидеть Рубилкину.
Он видел, как исколотый штыками, раненный гранатой, не имея уже сил для того, чтобы встать на ноги, полз по окопу к Выдринке, к своим людям старшина Иван Пархоменко.
Немецкий офицер в такой же стальной каске, как и у его солдат, заметил ползущего пограничника и разрядил в него сверху свой пистолет. Потом, перезаряжая обойму постоял еще немного на бруствере, поглядел, не шевелится ли старшина, и, махнув рукой, позвал солдат следовать дальше, на Усцилуг.
Так пал в бою украинский юноша из Запорожья, комсомолец Иван Иванович Пархоменко.
Настанет день, и в предместье Вознесенка на стене дома 39 по улице Льва Толстого будет прибита мемориальная доска, рассказывающая о подвиге Ивана Пархоменко над Бугом.
На этой же доске земляки старшины прочтут и о том, что отец славного пограничника Иван Петрович Пархоменко за свое патриотическое поведение и отпор фашизму был замучен гестаповцами на острове Хортица, а младший брат, мстя фашистам за смерть своих близких, погибших на разных рубежах войны, пал смертью героя, прогоняя захватчиков с советской земли.
Подвиг Пархоменко стал широко известен в прибужских селах в первые педели войны, еще когда сопротивлялась окруженная оккупантами застава в Скоморохах. Крестьяне Выдринки и других сел узнали, что группа пограничников под командой Ивана Пархоменко истребила больше роты вражеских солдат и офицеров.
Вечером, в тот первый день войны, когда еще тлели балки заставы, в село Выдринку забрел в поисках продуктов какой-то разговорчивый немецкий фельдшер. Он был родом из Верхней Силезии, хорошо говорил по-польски и жаловался крестьянам:
— Наше командование не думало, что большевики станут так биться здесь. Мы думали сразу к Владимир-Волынскому продвинемся. А тут — на тебе: самого региментлейтера нам здесь убили, главного доктора нашего, майора и обер-лейтенанта гранатой разорвало и других офицеров так много побито, что воевать дальше не с кем. Я одних раненых 45 человек перевязал и за Буг отправил. А скольких зарыть мертвыми здесь придется!
