Он не мог понять, как князья, которые должны были вести народ за собой, дорогой, указанной родными Богами, Богов этих предали и ввергли в смуту великую землю русскую. Как волхвы, которые никогда не были подвластны воле княжеской, и лишь небесную волю утверждали на земле, благословляя князей волею Богов и на мир и на дела ратные, допустили это предательство? И как жить теперь ему, волхву, жрецу Бога поверженного, а, может, и не жить вовсе?
Он шёл, обгоняя пеших и всадников, он спешил увидеть князя, поставившего себя выше всех Богов, и тех, которых он предал, и того, которого он принес взамен. Разве волен человек ниспровергать одних Богов и возвеличивать других? Разве человеческая это воля, выбирать Богов, как выбирают князей? Разверзнутся небеса, и поразят молнией Перуна того, кто поставил себя выше Бога! Но не разверзлись, не поразили, а лишь заплакали, проливая слезы дождя на проклятую, грешную землю.
Увидеть князя, для чего? Посмотреть ему в глаза, но что он надеется увидеть в них, в этих глазах, властителя без чести и совести?
Шатер князя стоял у самой реки, князь, окруженный дружиной, скрестив руки на груди, стоял у шатра и смотрел, как чужеземные жрецы нового Бога в золочёных одеждах распевали молитвы на непонятном языке, осеняя крестом и воду, и людей, загнанных в реку, и тёмные, плачущие дождем облака, и чёрную, раскисшую землю. Ведамир подошел к шатру, но дружинник, вооруженный мечом, преградил ему путь.
— Князь! — крикнул Ведамир, но князь не оборачивался, он продолжал стоять в той же позе, скрестив руки на груди.
— Князь! — повторил Ведамир. — Это я, Ведамир, волхв, жрец Велеса, поверженного тобой! Это я, ведающий прошлое настоящее и будущее, пророк яви, нави и прави, обернись, князь, посмотри мне в глаза!
— Чего ты хочешь, жрец? — ответил князь, повернувшись, он смотрел на Ведамира, всё так же скрестив руки на груди. — Разве ты не видишь? Твои обряды не нужны здесь, иди к своим Богам, к Богам, которые не смогли защитить себя! Разве могут они помочь тебе, если и себе помочь не сумели?
Дружинники засмеялись.
— Уходи, жрец, — продолжал князь, — не мешай вершить таинство великое, крещение народа моего в веру новую, истинную.
— Подойди ко мне, князь, я хочу посмотреть в твои глаза, я предреку, что ждет отныне землю русскую, и если не ужаснешься ты злодейству своему, то продолжай, верши то, что начал!
Князь прошел через шатер и вышел к волхву, держа руки под плащом. Злая ухмылка скривила его рот.
