«Продам душу дьяволу.
Доктор Фауст.»
Профессора прошиб холодный пот. Ноги стали ватными, руки дрожали. Он, конечно, не раз говорил про себя: «Душу дьяволу бы продал, только бы не влачить это жалкое, нищенское существование!» Но чтобы так, по объявлению в газете… Возможно, подумал он, это объявление не имеет к нему никакого отношения, но в университете его никто иначе не называл, как «доктор Фауст». Прозвище не имело никакого иронического подтекста, звали его действительно Фауст, и он был доктором физико-математических наук. Может быть, ему просто почудилось, он ещё раз поднёс газету к глазам. Из нижнего угла страницы на него таращилось объявление:
«Продам душу дьяволу.
Доктор Фауст.»
Что это, что? Неуместная шутка кого-либо из коллег или он сам в порыве отчаянья дал это объявление? Ответа он не находил. А что, если кто-то ещё на кафедре читает эту газету? Читает и смотрит на него с ехидной усмешкой? Он обвёл взглядом помещение кафедры. Все занимались своей работой, никому до него не было дела. Он накрыл газету страницей своей научной статьи, полез в карман за сигаретой, но вовремя вспомнил, что в помещении кафедры у них не курят, сил, выйти в коридор у него не было. Он снял листок с газеты и снова прочел:
«Продам душу дьяволу.
Доктор Фауст.»
В глазах стало темно, сознание помутилось, он покачнулся и уронил голову на стол.
Очнулся профессор поздно вечером, дома в своей постели. Наверное, сотрудники, увидев, что с ним случился обморок, привезли его домой и уложили в постель, — подумал он. Рядом, на тумбочке, лежала злополучная газета с объявлением. «Боже мой! Они видели газету и это объявление, они всё знают! Боже мой, какой кошмар! Что обо мне подумали?! Как я теперь появлюсь в университете?!» Он достал сигарету и закурил. Руки его дрожали. Он встал, потом сел, потом опять встал. В голове не было ни одной мысли, которая могла бы объяснить суть происходящего. В дверь позвонили.
С трудом овладев собой, профессор пошел открывать. На пороге стоял молодой человек в строгом элегантном костюме, на нем были очки в золочёной оправе.
— Фауст Зиновьевич Розенфельд? — спросил незнакомец.
— Да, это я, — ответил профессор.
— Значит, я не ошибся, именно Вы мне и нужны.
— Да, но, собственно, по какому делу?
— Я по объявлению. Незнакомец держал в руках ту же газету с тем же злополучным объявлением.
— Входите, но я, извините, совершенно ничего не понимаю, я не давал никакого объявления.
— Это уже не имеет никакого значения, главное, что я Вас нашёл.
