— Что ты мне скажешь, Токо?
Токо недоумевал:
— А что мне говорить?
— Ну, например, о чем ты думаешь сейчас?
— Ни о чем не думаю.
— А обо мне? — И в голосе у Зураке ясно слышалась ирония.
— Чего мне о тебе думать-то?
Зураке вздохнула. Оба помолчали. Потом я услыхал сердитый возглас Зураке:
— Хоть бы поцеловал!
Токо — это мне было видно — отшатнулся.
— Зачем?
И тогда Зураке проговорила со слезами:
— Когда наша свадьба?
— Свадьба? — переспросил Токо. — Да ведь после уборки хлебов решили, к осени…
— Нет, я не могу ждать до тех пор!
— Но как же… Ну хорошо, надо с матерью посоветоваться.
— Разве на мне женится твоя мать? Я хочу, чтобы свадьба была в то воскресенье.
— Но мать не согласится. Надо спросить у нее…
Зураке вскочила и, ни слова больше не говоря, ушла. Токо оставался на месте, а я ждал, пока он уйдет. Он постоял, постоял, а потом тоже двинулся прочь, опустив плечи и ступая почти неслышно.
Вернувшись из района, Бейше сразу же с головой ушел в работу. Он поднимался на заре, вместе с Кумашем объезжал поля. Домой возвращался в сумерках. Тогда я брал серого иноходца, на котором ездил Бейше, и отправлялся с ним на пастбище. В тот вечер, о котором я хочу рассказать, Бейше вернулся не один, а с Кумашем. Я в это время стоял у нашей калитки и видел, как они подъехали, как спешились. Побежал к Чору. Бейше и Кумаш уже сидели в доме и отдыхали.
— Байке, я поведу коня пасти? — спросил я.
— Погоди, дружище. Мы еще с товарищем председателем должны поехать в одно место. Садись-ка лучше, поужинаешь с нами.
— Я сыт, — ответил я и хотел было убраться восвояси, но меня удержал Чор:
— Это еще что такое? Сказано тебе — садись!
Я сел чуть поодаль от старших. Когда мясо было съедено, Бейше обратился к башкарме:
— Самое большее через две недели поспеют хлеба. Урожай замечательный, я гляжу и не нарадуюсь.
— Твоя правда, племянник. Урожай нынче хорош. Центнеров по двадцать возьмем с гектара.
— По двадцать? Это бы не диво, я думаю, возьмем не меньше, чем по тридцать.
— Бог даст…
— Непременно даст, дядюшка, меньше, чем по тридцати, никак не будет. Нижнее поле гектаров восемьдесят, а там пшеница к земле колос клонит. Полив был хорош, поливщика благодарить надо…
— Эту землю поливал Дербишалы. Мы его специально с гор вызвали на полив.
И Кумаш, довольный своей предусмотрительностью, захохотал.
— На том поле, что возле мазара Кулуке, хлеб тоже неплохой. А сколько гектаров пшеницы-то у нас?
— Одной только озимой сто пятьдесят гектаров наберется.
