. Однако литовская рада отказалась дать такое разрешение в отсутствие короля
[211].
Уже зимой 1598/99 г. король также отказался обсуждать этот вопрос, пока Борис Годунов не известит его официально о своем вступлении на престол[212]. Это заявление оказалось, однако, лишь предлогом не выдавать проезжих грамот русским послам. Когда русские послы с этим извещением прибыли в Литву и во время переговоров с королем и радой в апреле 1599 г.[213] снова потребовали проезжей грамоты для русского посла в империю[214], они снова натолкнулись на отказ.
Поскольку пути через Речь Посполитую, Финляндию и Эстонию для русских дипломатов оказались закрытыми, царю Борису оставалась лишь одна возможность — отправить послов в Австрию кружным путем через Белое море. 28 июня послы выехали из Москвы в Архангельск[215].
Таким образом, препятствуя русско-австрийским контактам, польско-литовские власти сумели более чем на полгода отсрочить начало русско-австрийских переговоров. Естественно, что в течение столь долгого срока русское правительство под влиянием как общего развития международной ситуации, так и поступавшей в Москву конкретной информации о взаимоотношениях Речи Посполитой и Габсбургов должно было уточнять свои планы, но об этой стороне его деятельности мы почти ничего не знаем и при настоящем состоянии источников невозможно установить, в какой момент между октябрем 1598 г. и июнем 1599 г. появился на свет тот план, который русский посол предложил на рассмотрение австрийских дипломатов в Праге.
Весьма возможно, что первоначально, требуя проезжей грамоты в империю, русское правительство, еще не знавшее к этому моменту о разрыве шведско-польской унии, намеревалось просто отправить в Прагу гонца для сбора информации. Однако в декабре речь шла уже, бесспорно, о важной и ответственной миссии, поскольку к этому времени во главе посольства был поставлен один из ведущих русских дипломатов — Афанасий Власьев, которому вскоре по возвращении из Австрии предстояло стать во главе Посольского приказа[216]. Зимой 1599 г., по-видимому, определилась и главная цель миссии, заключавшаяся в поисках широкого политического соглашения с Габсбургами, так как в реляции снова побывавшего в этот момент в Москве Луки Паули указывается, что Власьев расспрашивал его, может ли эрцгерцог Максимилиан жениться, будучи гроссмейстером Тевтонского ордена[217]. Таким образом, вопрос об установлении брачных связей между царской семьей и домом Габсбургов, сыгравший, как увидим далее, весьма важную роль при создании русского плана, находился к этому времени по крайней мере на стадии обсуждения.
