Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. | страница 32
Вслед за тем, когда мирные переговоры уже начались, русское правительство получило целый ряд важных сообщений, которые заставили его пойти на дальнейшие уступки.
Прежде всего стало ясным, что разрыва польско-шведской унии не произошло и что заинтересованность Речи Посполитой в сохранении системы отношений, сложившейся в Прибалтике, нисколько не уменьшилась В ответ на угрозу войной со стороны России, если Швеция не примет предложенных условий, шведские дипломаты прямо отвечали, что в этом случае «Жигимонт король с своею польскою братьею своей отчины Свейского королевства оберегати будет» и не скрывали от русских собеседников своего убеждения, что Россия не решится на войну со Швецией и Речью Посполитой одновременно[140] и, следовательно, не может предпринять никаких действий против Швеции на территории Эстонии, так как это нарушит русско-польский договор 1591 г.[141] Заявления шведских дипломатов, сделанные ими еще в ноябре 1594 г., вскоре получили авторитетное подтверждение со стороны самой Речи Посполитой, когда 3 февраля 1595 г. П. Пивов привез в Москву ответ на русскую ноту. Рада Речи Посполитой настоятельно советовала воздержаться от войны со Швецией, так как в этом случае «королю и великому князю Жигимонту» придется «отчины своей и подданных своих королевства Шведского боронити»[142].
Одновременно выяснилась и ошибочность расчетов на серьезные перемены в международном положении Речи Посполитой. Надежды на вмешательство Габсбургов в польские дела должны были отпасть после того, как в январе 1595 г. в Москву пришла грамота от эрцгерцога Максимилиана с сообщением, что претендент на польскую корону должен «идти своею силою» против турецкого султана, поэтому он вынужден свою месть за «безчестье», нанесенное ему в Польше, «к иному времени отставити»