.
Так, среди «королевских случаев» особое место занимал такой вид преступления как «оскорбление величества» (lese-majeste)[135], к которому относились посягательства не только на персону монарха, королевский двор и все государство, но и на парламентариев, представлявших собой «продолжение института короля»[136].
Ст. 19 Ордонанса от 17 ноября 1318 г. устанавливает «пусть те, кто заседает в Парламенте, не мирятся с поношениями в виде оскорбительных слов адвокатов, а также тяжущихся, ибо честь короля, коего они представляют персону, держа Парламент, не должна этого всего терпеть»[137].
Наконец, особый статус чиновников Парламента подчеркивало их право отправлять правосудие в особом месте Парижа — Дворце на острове Ситэ (Palais de la Cite). Первое упоминание о Дворце правосудия мы встречаем в 883 году, когда на город Париж нападают нормандцы, граф Эд (в будущем король Эд I (888–898 гг.)) значительно укрепляет остров Ситэ и отражает нападения в замке, который впоследствии станет Дворцом Правосудия. Но окончательное установление Парижа как столицы Франции[138] (название утвердилось в X в.) и Дворца Правосудия как места достижения истины и справедливости, где творился суд, произошло при короле Гуго Капете (987–996 гг.), т. к. именно он обозначил своей резиденцией Дворец на острове Ситэ в Париже[139]. С 1277 г. в нем было выделено специальное помещение, где заседал Парламент.
Именно этот старый Дворец на острове Ситэ был символом столицы королевства, символом королевской власти во Франции, отсюда исходили импульсы обновлений в области техники, искусства, литературы, здесь были установлены первые в Париже общественные часы на башне, которая отныне стала именоваться Башней часов[140].
Особое положение парламентариев в государственном механизме Франции повлекло их отделение и возвышение над другими группами населения королевства; образовалось отдельное судейское сословие «дворянства мантии» (noblesse de robe).
По словам французского писателя и историка Раймона Казеля, в средневековой Франции возникло «параллельное дворянство», представлявшее угрозу для дворянства по рождению, так как «оно больше не утруждало себя добиваться разрешения, чтобы жить благородно»[141].
Параллельное существование двух благородных сословий сформировало две противоположные системы ценностей. По выражению французского мыслителя и юриста Мишеля Монтеня, сложились «два полюса ценностей: война-мир, честь-выгода, доблесть-ученость, дело-слово, отвага-справедливость, сила-разум». «Дворянство мантии» воплощало в себе разум и справедливость, мир и правопорядок в королевстве, тонкий ум и профессионализм
