Но рост цен продолжался, а вместе с ним поднималась и волна народного возмущения. Рабочие лионских типографий провели в 1571 г. организованную стачку, в которой проявили исключительное упорство и добились некоторых уступок. После нее правительство отняло у комиссий (т. е. у предпринимателей) дарованное им право регулировать зарплату и передало эти функции местным судам как своим наиболее надежным агентам. Рабочим по-прежнему было запрещено требовать повышения зарплаты. В 1577 г. был издан закон, упорядочивавший эти меры; цены и тарифы зарплаты надлежало устанавливать по определенным районам и ни в коем случае не повышать объявленного максимума.[76]
Во время анархии 1580–1590-х годов разруха, голод и безработица достигли огромных размеров, и никакое, даже узко местное, таксирование цен не могло поспеть за их бешеным ростом. В начале XVII в. цены стабилизировались, и вопрос о регулировании зарплаты потерял ту исключительную остроту, которую он имел в XVI в. Максимум зарплаты был установлен на сравнительно долгий срок, разумеется, к выгоде предпринимателей. При Генрихе IV в крупных мануфактурах капиталистический способ производства значительно окреп, и государство предоставило мануфактуристам полную власть над рабочими. Впрочем, методы внеэкономического насилия еще. продолжали действовать. В крупных мануфактурах царила строжайшая казарменная дисциплина; рабочие жили в особых помещениях, работали под постоянным надзором специальных надсмотрщиков. На рудниках редко когда отсутствовали такие внушительные символы безграничной власти хозяев, как дыбы, позорные столбы и виселицы. Во всем своем длинном трактате Монкретьен нигде не проронил ни одной жалобы на высокую оплату труда — лучшее доказательство, что в его время (т. е. в 1610-х годах) у мануфактуристов не было оснований для таких жалоб.
Кроме законов о регулировании зарплаты, буржуазия требовала от правительства также и мер по борьбе с рабочими союзами. Последние возникли еще в XV в. в форме братств (confréries) и тайных союзов (compagnonnages). В XVI в. они получили широчайшее распространение и явились действенной формой организации подмастерьев и рабочих в их борьбе с мастерами и предпринимателями. Впервые сила этих организаций воочию обнаружилась во время стачек рабочих лионских и парижских типографий в 1539 г. Поэтому в ордонанс, изданный в августе того же года в Виллер-Котре (он был посвящен исключительно формам судопроизводства), было вставлено в самый конец несколько пунктов, доставивших этому закону громкую известность. В параграфах 185–192 правительство запрещало «все братства рабочих и цеховых ремесленников во всем королевстве»; все имущество этих союзов должно было быть сдано в определенный срок местным властям. Закон запрещал любые сборища (
