«Знаете ли, какие здесь плуты и мошенники встречаются. Право, черный народ здесь гораздо хуже и бесчестнее нашего, что глупее, то в этом сомнения нет. Ну вот вы говорите про цивилизацию; ну что сделала им цивилизация и чем они могут перед нами похвастаться![25]». Ну что теперь скажете, господа обвинители Достоевского в «антисемитизме»? Ведь он говорит не об отдельном немце, а о народе. Может, причислим его к германофобам? Не получится. Да и немцы не согласятся. Они его издают, читают и держат за великого русского писателя. А объяснила все нам своим простым, ясным, но и проницательным женским умом Анна Григорьевна. Она считала отличительными чертами характера своего мужа «его повышенную стремительность, порывистость, страстность», которые частенько доводили слушателей и читателей до отчаяния.
* * *
Ну, и как вы думаете, простили немцы Ф. М. его «германофобию»? Конечно, простили, потому что не знали об этом, – это во-первых. Да мало ли что человек в экстазе, в частной бытовой беседе может сказать («ляпнуть»)? К тому же, немцы себя не считают народом исключительным, богоизбранным. А когда начнут так мыслить, то будут это не немцы, а фашисты. А еще немцы изучают труды Достоевского в школах, в вузах, издают. Так что немцы все же народ европейский, а не вечно обиженные семиты.
Ну, а французы? Те и вовсе пригласили Ф. М. принять участие в литературном конгрессе в Париже (март 1878 г.). Дальше – больше, еще через год Достоевский избирается членом почетного комитета Международной литературной ассоциации. А почетный «президент» ее – сам Виктор Гюго. Для либеральной французской интеллигенции, да и буржуазии (их не всегда разделить возможно) это знак высшей пробы.
А вскоре Ф. М. уже в Лондоне на Международном литературном конгрессе. А вспомните, что он говорил о французах и Париже, попав туда впервые? Вот-вот! А вы, мои соплеменники-евреи, лишнего слова не даете ему сказать. Сразу за язык и пригвоздить – «антисемит». Дабы другим неповадно было. А в России, за пару лет до того, Ф. М. избирается членкором Императорской академии наук по отделению русского языка и словесности. Там ведь тоже махровых антисемитов не жалуют. И это еще не все «благодеяния», которые посыпались в 1877–1879 гг. на Ф.М.
Сам император Александр II пожелал познакомить Великих князей Сергея и Павла с великим писателем, исследователем человеческой души. Но вы уже обратили, наверное, внимание, что если что и случается доброго в событиях жизни Достоевского, так в скором времени обязательно случится и недоброе.
