Через полгода «Русский мир» начинает публикацию «Записок из мертвого дома» (введение и первую главу). А через год после переезда в Петербург журнал «Время» (№ 1) публикует первую часть романа «Униженные и оскорбленные», а «Русский мир» продолжает публиковать «Записки из мертвого дома». Обратите внимание на феноменальную работоспособность и творческую активность, а ведь «Записки из мертвого дома» – это повтор всех тех тягот, несчастий и ужасов острога. Только теперь он переживает мысленно. Здесь, в «Мертвом доме», Ф. М. столкнулся не с миражами, не с утопиями социализма, а с реальным русским мужиком, злобу и ненависть которого к дворянству Ф. М. вскоре ощутил на себе. «С каторжным народом я познакомился еще в Тобольске и здесь в Омске расположился прожить с ними четыре года. Это народ грубый, раздраженный и озлобленный. Ненависть к дворянам превосходит у них все пределы, и потому нас, дворян, встретили они враждебно и с злобною радостию о нашем горе. Они бы нас съели, если б им дали». Тюрьма и каторга – лучший «санаторий» для всех утопистов-социалистов, они быстрее всего приводят их к пониманию того, что лучше совершенствовать плохое мироустройство, чем мечтать о несбыточном. Между прочим, на каторге Ф. М. звали Покойником (кличка такая), потому как он позволял себе экспериментировать благородные поступки в среде, для которой они были дикие и непонятные.
* * *
Тот любознательный читатель, который следит за событиями жизни Ф. М. и хочет найти подтверждение, обещанное автором, доказать, что Ф. М. не антисемит, – должен немного потерпеть и дочитать до третьей части книги. Пока же события жизни Достоевского служат мне только для того, чтобы охарактеризовать личность Ф. М. А наша совместная задача – и автора, и читателя – определиться, может ли подобная личность быть заражена срамной болезнью – антисемитизмом. Надеюсь, мы придем к общему пониманию.
* * *
Особый вопрос – отношения Ф. М. с женщинами. Их было в его жизни не так уж и много. По пальцам одной руки можно пересчитать. Но тут я явно поскромничал. Ведь помимо Сусловой было еще увлечение барышней А. В. Корвин-Круковской, а ее младшая сестра Соня (впоследствии великий математик Софья Ковалевская) питала самые нежные чувства к Ф. М. Впоследствии о своих чувствах к Ф. М. Софья Ковалевская напишет так, что это чувство ее захватывало; он как бы «всасывал ее в себя». Но Соня Корвин-Круковская была рождена и судьбой предназначена стать великим математиком Софьей Ковалевской, а не посвятить себя великому писателю земли русской. И вот что я хотел бы отметить – большие таланты какой-то неведомой силой притягивает друг к другу или, напротив, отталкивает, но никогда они не бывают безразличными. Было еще увлечение актрисой А. И. Шуберт. А в юные годы не прочь был Ф. М. и в «веселые дома» заглянуть. В общем, ничто человеческое не было ему чуждо. Просто чувства его были столь сильны и ярки, что не укладываются в «прокрустово ложе» бытового человека. И рулетка, которая еще впереди, – это вовсе не деньги. Это в первую очередь острота чувств, испытание на прочность, игра в прятки с судьбою.
