Доктор приехал на пролетке, скинул пиджак и надел халат. Затем из чемоданчика достал ножик и подошел к столу.
Писарь сдернул рогожу, и я увидела такое страшное распухшее тело, что чуть не свалилась с ветки.
Доктор со всех сторон осмотрел покойника, обернулся к уряднику:
– Признаков насилия не видно, – сказал он ему. – Тут что-то другое. Может, и грудная жаба.
Жаба? Как же она могла попасть туда? Должно быть, влезла через рот, когда он спал, вцепилась длинными лапами в самое сердце и стала его терзать.
Доктор ножом провел по груди трупа и вынул из него сердце.
Боже мой! Какое оно маленькое! А ведь дядя Серго говорил про дядю Котэ, что он человек с большим сердцем. Почему же тут маленькое?
Не заметила, как душа вышла из покойника? Смотрела только на сердце, стараясь разглядеть жабу.
Ведь сколько их в пруду за церковью. Большие, коричневые, с выпуклыми глазами, они обычно сидели на кочках, и у них внутри что-то билось. А здесь не было никакой жабы.
– Ну, конечно! Грудная жаба, – сказал доктор и положил сердце на стол. – Вот если бы ему вовремя доктор оказал помощь – остался бы жить. А так – пропал!
И Дашке, должно быть, мог помочь доктор, и этому «беспачпортному». Жили бы до сих пор.
Вдруг твердо решила – стану доктором! Вот я и сделаю свою судьбу – буду лечить, помогать спасаться от смерти.
Теперь было неинтересно сидеть на дереве. Надо всем рассказать о своей судьбе.
Только у пруда немного задержалась. Надо хорошенько посмотреть – нет ли на кочке какой-нибудь жабы.
Мне не хотелось встречаться с ней. А что, если!..
Но ни одной жабы не было на кочках…
…На балконе мама жаловалась на меня.
– Не слушается! Совсем отбилась от рук! Это не девчонка, а какой-то озорной мальчишка!
– Ну, не сердись на неё. Не надо, – неожиданно услышала я голос отца.
Восторженно крикнула, бросилась к нему…
…И вот мы сидим вдвоем на ступеньках лестницы, спускающейся в сад. Далеко-далеко уходят поля, большое красное солнце садится за горизонт. По дороге, звеня колокольцами, проходит стадо, стелется поднятая с земли пыль.
Крепко прижимаюсь к плечу отца, шепотом, чтобы никто не слышал, рассказываю ему и о том, как мы купались в Алгетке, как меня затянуло в омут, и о вскрытии, и о том, как решила создать свою судьбу.
Он гладит мою голову, говорит:
– Вот и хорошо, что будешь доктором. Доктор нужен всем. Всегда думай о них. На маму не обижайся. Ты у меня такая славная, хорошая дочка!
Знаю – Саша-джан всегда хотел, чтобы у него ещё был мальчик, а у него рождались девочки. Мне жалко его.
