Ита начала орудовать кранами — это ее излюбленное занятие. Открыла горячий кран, открыла холодный, мешала горячую воду с холодной до тех пор, пока вода не стала такой, как надо. Повернула рукоятку крана, и вода полилась сверху, заработал душ. Всем хороша новая квартира, но главное ее удовольствие и сокровище — вода. В местечке брали воду из старого колодца. Зимой можно было сломать себе шею, стоя на ледяной скользкой горке и стуча ведром в узком прогнившем срубе, заросшем сплошь толстыми сосульками. Летом было легче, но, пока набиралось полное ведро, нужно было долго звенеть им на дне колодца, десять раз поднять его и снова опустить.
Во время войны Ита жила в селе, где носили воду из реки. С пустыми ведрами спускались под гору, с полными тащились в гору. Потом она переехала в Киргизию. Ита помогала там рыть канал. Сооружали его в новом, необжитом месте, голой пустыне. Воду для строителей привозили издалека в цистернах и распределяли ее наравне с пайком хлеба, стакан воды был дороже вина. Когда по каналу потекла первая мутная, густая, глинистая вода, Ита со своей напарницей обнялись и поцеловались, как сестры.
В Москве, на этой окраинной улице, водопровода не было, воду брали из колонки. Колонку не сравнить с колодцем и арыком, но она была далеко от дома, добрых двести шагов, не меньше. Ита носила ведра на коромысле, оно словно припаянное покоилось на плече, ни одной капли не проливалось на всем пути следования. Теперь коромысло среди другой ненужной утвари хранится на балконе. Грех его выбросить, оно сделано из замечательного дерева и так гладко отполировано, в особенности то место, что покоилось на плече, оно отшлифовано, будто камешек, лежавший на дне моря.
Ванна все больше наполняется, льется теплая струя, вода обнимает, гладит тело, выгоняя из него усталость. Такую ванну — хотя бы десять лет назад… В первое время после переезда из местечка в Москву Михл торговал на улице папиросами. В мороз коченели руки. Пальцы перчаток были срезаны, чтобы легче было брать деньги, давать сдачу. Придя домой, он говорил, что мороз у него пробрался под ногти. Посадить бы его тогда в горячую ванну, он бы почувствовал себя как в раю…
Дочка Лиза, продолжает Ита размышлять, торгует в большом книжном магазине, в самом центре Москвы, там тепло, чисто, она имеет дело исключительно с культурной публикой — некультурные не ходят в книжные магазины, не покупают книг, — и все-таки она стесняется своей работы, нарочно устроилась подальше от дома и каждый день тратит деньги на автобус и метро, лишь бы знакомые не увидели ее за прилавком. Возможно, она права. Молодой человек — инженер — хочет непременно, чтобы жена у него была инженерша, докторша, фельдшерицу уже берет неохотно. Теперешние парня сразу спрашивают: где она работает? Где учится? На улице, которую теперь снесли, Ита уже имела в виду двух хороших парней. Если с одним не получится, был про запас другой, еще лучший. Теперь они разлетелись, получили новые квартиры — один в Кузьминках, другой еще где-то, поди найди, не слышно их и не видно. У них достаточно невест и на новом месте.
