Интересно отметить, что в ходе обсуждения кубинских дел президент США в личной беседе с Хрущевым признал, что кубинская операция была его ошибкой, совершенной в результате неверной информации, полученной им от Центрального разведывательного управления США.
В целом встреча в Вене между Хрущевым и Кеннеди (она оказалась единственной) была важной с точки зрения дальнейшего хода событий. Хрущев уехал с этой встречи, все еще недооценивая решимость Кеннеди защищать свои позиции. Кеннеди же, пожалуй, несколько переоценивал готовность Хрущева к решительным действиям вокруг Берлина, начав сам подготовку к возможной пробе сил. У меня же осталось впечатление от их встречи в Вене, что у Хрущева был неплохой шанс установить там более конструктивные личные отношения с новым президентом, но он упустил этот шанс и реальную возможность улучшения принципиального взаимопонимания с Кеннеди.
Меня назначают послом в США
В конце 50-х годов Хрущев ввел одно новшество при рассмотрении внешнеполитических вопросов на заседаниях политбюро. Прежде на таких заседаниях от МИД присутствовал лишь один министр. Хрущев стал вызывать на обсуждение соответствующих пунктов повестки дня заседаний политбюро и заведующих наиболее важных отделов министерства.
Хрущев часто спрашивал их мнение по разным аспектам обсуждаемого вопроса, причем делал это до того, как выскажет свое мнение министр. Расчет был прост: если сперва выступит министр, то заведующий отделом вряд ли посмеет ему противоречить, но когда его спрашивали первым, то тут, как говорится, он должен был «думать сам», полагаясь лишь на свое знание предмета, и высказывать свои, порой не совсем ординарные или стандартные, мысли, чего, собственно, и добивался Хрущев.
Такому «допросу» по американским делам порой подвергался и я. При этом обычно у Хрущева – особенно после выходного дня, когда, по его выражению, он «гулял и думал», – рождалось немало самых разнообразных идей: от действительно интересных до практически нереальных, хотя и броских с первого взгляда.
В последнем случае непросто было высказывать ему критическое мнение, особенно в присутствии других членов политбюро. Однако вопросы подчас были слишком важными, чтобы «лукавить», и приходилось, хоть и дипломатично, говорить то, что думаешь («Ваше предложение интересно, но американцы не оценят и не примут его»).
Такие ответы вызывали подчас недовольство Хрущева. Но последующая реакция из Вашингтона часто оказывалась близка к высказанному мною мнению.
