— Все знает, — произнес Махмуд и натянуто рассмеялся. Нет, как ни старался, спокойно вести себя в присутствии мужа Майсары он не мог.
Подошел Панджи, и Махмуд облегченно вздохнул — можно было переключиться на общение со своим шофером, парнем смышленым и, к счастью, сдержанным. В армии Панджи тоже сидел за рулем, а этот «уазик» сам же и гнал с ульяновского автозавода. Технику любит, машина у него всегда так надраена, точно вот только сошла с конвейера, хотя спидометр уже «выдал» тридцать тысяч километров. Но главное достоинство шофера, по мнению Махмуда, заключается в том, что он никогда не вмешивается в разговоры, что ведутся в машине. Сам на вопросы отвечает точно и кратко. Слава о нем идет хорошая, недаром его уже пытался переманить на свою «Волгу» первый секретарь райкома Базаров. Но парень не согласился.
— Что там завтра в райкоме? — спросил у него Махмуд поспешно.
— Телефонограмма была, Махмуд-ака. У вас на столе лежит.
— Кто-нибудь познакомился с ней?
— Главный зоотехник. Он весь день сегодня готовит материалы.
— Хорошо. Поехали.
— Может, на нашем «жигуленке» поедете, товарищ директор, — предложила Майсара, — дорога дальняя все же?
— «Жигули» комфортнее, — вслед за ней подхватил Кудрат, — да и нам веселее будет.
— Ну, у вас и без меня есть о чем поговорить, — сказал Махмуд…
Ночь Махмуду выпала мучительная, другой такой он и не помнил. Если бы он только знал, в какой омут увлечет его любовь! Он-то думал, раз им с Майсарой хорошо вдвоем, раз они любят друг друга, то и мудрить нечего. Поженятся — и весь разговор. Но грезы — это одно, а жизнь — другое. Сегодня, после встречи с Кудратом в аэропорту, понял Махмуд, как непросто придется им с Майсарой, ведь они живут в кишлаке, а здесь вся жизнь — на виду.
Он ворочался с боку на бок, не в силах прийти ни к какому решению. И лишь под утро, когда петухи начали свой предрассветный концерт, забылся тяжелым сном.
— Директор-бобо, а директор-бобо!
Махмуд открыл глаза и увидел склонившегося над кроватью главного зоотехника Саттара-ака.
— Неудобно лежали, наверно, — сказал тот, — стонали. — Он присел на стул. — Пора вставать, Махмуд Шарипович.
— Да. — Махмуд встряхнул тяжелой головой, вскочил с постели. Спросил с преувеличенным безразличием: — Ничего не говорил во сне?
— Только стонали.
Махмуд промолчал, мысленно поблагодарив небо, что не вылетело во сне ее имя. О! Тогда бы новость мгновенно облетела совхоз. Он знает, что в совхозе его не любят, знает — за что. Не все, конечно, есть уже и союзники. Но многие убеждены, что Махмуд выскочка, и не ждут от директора решительно ничего хорошего. В основном это люди, как говорится, среднего звена. Открыто против не выступают, не хотят наживать врага в обкоме — а именно там, по слухам, у нового директора «своя рука». Но вот рядовым работникам свое отношение навязать сумели. Махмуд не раз слышал, как трактористы и поливальщики обвиняли его в том, что заработки их упали. Да уж, узнай в совхозе об их отношениях с Майсарой, не миновать ему скандала, анонимка-то, во всяком случае, обеспечена.
