– Его королевское величество, быть может, хочет самолично проверить время? – предположил Манфред, отстегивая одной рукой цепочку.
Высвободившись, он вновь отошел назад, а Тибо ошеломленно разглядывал часы. Он гипнотизировал сам себя, раскачивая их на цепочке перед глазами, а смущенный брадобрей спешно доканчивал самую простую стрижку, после чего сразу исчез, не дожидаясь Манфредовой критики.
Но камергеру было не до этого. Чтобы привлечь внимание короля, все еще погруженного в созерцание бликов на позолоте, он заговорил как можно громче:
– Могильщик ждет указаний, как быть с погребением нашего досточтимого Клемана де Френеля, так трагично угасшего… Не сочтите за игру слов, боже упаси. Как бы то ни было, ваше королевское величество, земля промерзла. Насколько я понимаю, они и вдесятером брались, и даже волов впрягали на малом кладбище. Но без толку.
– Раз так, Манфред, никакого погребения, – отрезал Тибо, кладя часы в карман.
Это была откровенная кража, но камергер даже не решился обидеться и только спросил:
– То есть как, ваше королевское величество?
– То есть мы не будем предавать тело земле, – заявил Тибо, вставая.
– Нет? Не будем, сир?
– Мы предадим его морю. Сегодня вечером.
– Значит, морю, ваше величество, – повторил Манфред, удивляясь столь внезапному озарению.
Тибо и правда показалось, будто сквозь него вдруг прошел до того яркий, чистый и пронзительный луч света, что он теперь мог видеть незримое. После внезапного приступа клептомании наступило состояние беспредельной ясности. Тибо даже наблюдал (немыслимое дело!) эмоции на лице Манфреда. Возможно ли? Он решил проверить.
– Манфред, – начал он без обиняков, – королева ждет ребенка.
Камергер вытянулся и словно бы вырос на голову. Еще готовя тело усопшего Клемана де Френеля ко гробу, он обнаружил, что наделен слезными железами. У него, десятилетиями не позволявшего себе ни слезинки, глаза теперь постоянно были на мокром месте. Но, разумеется, не перед королем. Это никогда, ни в коем случае. Манфред поднес руку к груди и подыскал подобающие случаю слова, но тут же забыл их, едва открыв рот. Он был в смятении.
– Вам плохо? – забеспокоился Тибо.
– Нет-нет, сир, хорошо, очень хорошо. Это прекрасная новость. Потрясающая новость. Я лишь немного растерялся от неожиданности.
– Шоковая терапия. Хорошая, говорят, вещь. Манфред! Раз уж на то пошло, объясните, как это произошло?
– Ребенок у королевы, сир? – Камергер покраснел.
И снова – смятение. Неужели он должен объяснять королю такие житейские вещи?
