Нат Пинкертон ни единым словом не прервал рассказчицу.
После некоторого раздумья он встал и сказал:
— Дело не лишено интереса для меня! Я вполне разделяю ваше мнение и мне вся эта история кажется в высшей степени странной! Больше всего меня поражает то, что мистрис Грилей ни разу вам не написала! Я полагаю, что она в этом отношении не стеснялась бы запрещением своего мужа!
— Конечно нет! Во время последнего нашего свидания она ведь говорила мне, что тайком все-таки будет навещать меня! Она даже прямо заявила, что сбежит от него, если он задумает силой удерживать ее от посещений моего дома!
— Да, да, придется заняться особой этого доктора! — заявил сыщик.
Мистрис Рудж встала и протянула ему руку.
— Благодарю вас, мистер Пинкертон! Я знала заранее, что вы ответите именно так! Теперь, наверное, скоро выяснится, было ли совершено преступление в данном случае или же моя подруга действительно находится в Европе!
— Скажите, — спросил Пинкертон, — вы больше ничего особенного не замечали? Не говорила ли вам мистрисс Грилей когда-нибудь, что она считает своего мужа способным на что-нибудь дурное?
Подумав немного, мистрис Рудж ответила:
— Нет, этого она не говорила! За неделю до того дня, когда я ее видела в последний раз, она говорила, что боится своего мужа, что он порой как-то странно смотрит на нее, как будто собирается причинить ей какое-то зло! Это ощущение появлялось у Септы всегда, когда он на нее смотрел!
— Это не лишено известного значения! Стало быть, доктор Грилей все-таки не совсем забросил практику?
— Нет, не совсем! Он только не посещает больных.
— Отлично, в таком случае я прежде всего навещу его в качестве больного, как бы для того, чтобы с ним посоветоваться!
Вдруг мистрис Рудж воскликнула:
— Погодите, я что-то вспомнила! Септа как-то рассказывала мне, что в то время, когда она служила в магазине, у нее не было решительно никого близкого! Родители ее давно умерли, единственный брат ее, которому теперь должно было бы быть лет тридцать, в свое время уехал на золотые рудники в Калифорнию, где и пропал без вести. Она полагала, что там его застрелили, что весьма возможно!
— Это очень важно! В таком случае лучше будет, если я изображу этого брата, якобы возвратившегося сюда из Калифорнии! Да, так я и сделаю! Я отправлюсь к д-ру Грилею завтра же! Не знаете ли вы девичьей фамилии мистрис Грилей, а равно и имени ее брата?
— Брата ее звали Альфредом, а она была урожденная Ден-вор, — ответила мистрис Рудж. — Слава Богу, что я вспомнила обо всем этом!
