При этих словах старуха коварно улыбнулась и сверкающими глазами смотрела на маленькое невинное существо, которое тем временем немного успокоилось.
— Давайте триста долларов! — продолжала старуха. — Этим вы раз и навсегда покончите с этим делом, и никаких платежей я больше требовать не буду!
— А если я впоследствии пожелаю увидеть ребенка? — нерешительно спросила Эллен Брунс.
— Это можно будет устроить! Будьте покойны! Но я бы советовала вам в ближайшем будущем не навещать ребенка: это будет волновать вас, а вы должны успокоиться!
— Вы правы! Извольте, я согласна! Мне ужасно трудно расставаться с ним! А если с ним что-нибудь случится? Если он попадет в нехорошие руки?
— В этом отношении будьте совершенно спокойны! Я беру на воспитание не в первый раз, и всех взятых мною детей я пристроила очень хорошо! Неужели Бен Грассам не говорил вам, что на меня вы можете безусловно положиться?
— Да, он говорил это!
— Каким образом вы познакомились с Грассамом?
— Через одну подругу, которая его знает! Несколько дней тому назад она удержала меня от самоубийства! Я вместе с ребенком хотела броситься в реку!
— Что за глупости! Не проще ли принести ребенка мне, заплатить каких-нибудь триста долларов и обеспечить себя таким образом раз и навсегда! Так вот, будьте совершенно спокойны, все будет устроено как надо!
— Да я и не беспокоюсь! Теперь я уверена, что мой жених ничего не узнает!
— Конечно ничего не узнает!
Барбара протянула руки за ребенком, и молодая мать с тяжелым вздохом передала его ей.
Затем она вынула маленький кожаный кошелек, взяла из него три банковских билета по сто долларов каждый и передала их старухе. Та жадно схватила их своими цепкими пальцами.
В этот момент старуха действительно ничем не отличалась от ведьмы.
Она ушла в темный угол, а Эллен Брунс тем временем незаметно попятилась к двери и неслышно отодвинула засов, так что дверь осталась незаперта.
После этого она опять вышла на середину хижины и снова заговорила со старухой, отвлекая ее внимание от двери.
В хижину неслышно юркнул Нат Пинкертон, закрыл за собой дверь и притаился за большим ящиком в углу.
Наконец Эллен Брунс начала прощаться со старухой. Она еще раз расцеловала своего ребенка, даже зарыдала, а затем ушла.
Барбара смотрела ей вслед, пока она не скрылась за деревьями, а затем, тихо хихикая, вернулась в хижину.
— Погоди, малютка! — пробормотала она. — Я тебя сейчас пристрою! У меня как раз готова такая ванна, в которой ты скроешься раз и навсегда!
