— Евгений Викторович, чего звали? — от порога с претензией выступил Дролов. — Что так срочно? А то у меня там, на пульте, запарка.
— А, Елистрат, входи! — не обращая внимания на задиристый тон подчиненного, отвечал начальник станции. — Объясни-ка мне, что там у нас происходит?
— А что у нас происходит? Ничего не происходит. Все, как положено.
— Вот, пассажиры говорят, что их вагон от поезда отцепили.
— Какие пассажиры? — Елистрат оглянулся через плечо. — Эти что ли? Судя по всему, вид гостей его не впечатлил. — Ничего экстраординарного, — сообщил он начальнику спокойным тоном. — Все по плану.
— То есть, таки отцепили?
— Никто его не отцеплял. Сам отцепился. Автоматически.
— Как так? Что ты мне ту втираешь, не пойму? Что значит, автоматически?
— Да я не втираю, Евгений Викторович. Это все происходит в порядке эксперимента. Ну, вы знаете, наша дистанция участвует. Мы же передовые, вот и знамя переходящее стоит. У вагона этого набежало 15000 часов наезда, или, по другому, 625 суток в пути. Дальше ему ехать нельзя без профилактического ремонта. Или хотя бы осмотра. Тут наше депо простаивает без работы — вот вам работа. Раз — и отцепили. В смысле, автоматически.
— Подождите, что за бред вы несете? — не выдержав творящегося словесного беспредела, вклинился в разговор господин Клер. — Какие еще 625 суток? При чем здесь это? Вагон абсолютно новый, весной с завода. Поверьте мне, я знаю, что говорю.
— Я не в курсе про вагон, — пожал плечами Дролов, — говорю же, автоматически. Может, какой-то сбой произошел, в программе. Но со сбоями не ко мне. Я не по тем делам, не ай-тишник.
— А по каким вы делам.
— По каким надо, по таким и делам. Вам-то какой интерес до моих дел?
— Выясняется, что прямой. Почему не предупредили? Отцепили и бросили.
— По той же причине. Автоматически. И не бросили, а поставили, куда следует.
— А персонал? Почему персонал сняли?
— Да, — поддержал вопрос Евгений Викторович, — что там с персоналом? Говорите, и проводницы нет? Куда она пропала?
— Проводница уволилась ночью. Телефонограммой. Собрала вещички и сошла на дальней станции.
— Как так? Почему? Мы что, им мало платим?
— Нормально платите, мне бы столько. Еще и удовольствия бесплатные.
— Ну, ты же не проводница, верно? Какие тебе удовольствия? Но если мы платим им нормально, в чем тогда дело? Почему побежала?
— С проводницей совсем другая история приключилась, — диспетчер Елистрат улыбнулся и развел руками, как пару весел закинул, — романтическая. В общем, сказала, не хочу быть проводницей, хочу стюардессой. Летать, говорит, охота. Ей один пилот, сказывают, голову вскружил.
