— Леопольд, выходи, подлый трус! — в тон ему сказал чей-то голос, похожий на голос длинноволосого парня с кухни.
Денис знал, что дверью стоит ещё и Лёня, а Катя с Наташей курят на балконе, и парней, пьяных, ищущих весёлых приключений, или хотя бы зрелища, кооператор подбил затеять ссору с ним — нахальным незнакомцем Денисом, и они уже наготове…
Полуголая ритмическая гимнастка Маша и Катя стояли там же, с тревогой посматривая на воинственных молодых людей. Как ни старался Алёшин с момента прихода сюда игнорировать эту восемнадцатилетнюю красотку — ничего не получалось. Катя была красива той русский красотой, что встречается только на картинах Васнецова да в старых советских фильмах-сказках. В ней не было обычного для современных девушек торгового взгляда на финансовую сущность партнёра. Она смотрела на мужчину как природа, а не как кассовый аппарат, и её симпатия распространялась и на внутренний мир человека, с которым предстояло жить, а не только на его кошелёк, одевающий и кормящий, да и только. Катя была той девушкой, которую Алёшин подсознательно искал, которая могла оценить его самого, а не имущество, которого он и так не имел никакого. Более того, она была так молода и не собиралась сейчас заводить семью, что делало связь с ней для него возможной и гарантировало от взгляда не него как на источник каких-то материальных благ, что неминуемо произошло, будь она старше, тем более уже с ребенком. Романтическое представление о мире, жизни и любви пока преобладала в её взглядах, и он — студент, поэт и не совсем внешне урод, вполне в них вписывался. Однако её настойчивый ухажёр Кирилл, имеющим за спиной какую-то поддержку торгашеской мафии, наверняка, связанных с бандитами и кгбшниками, создавал явную помеху их сближению, и девушка не только должна было ответить ему симпатией, но её ещё предстояло отбить и затем удержать, словно бы написать историю в стиле буржуазного французского романа прошлого века, вроде Бальзака. Однако в любом подобном европейском романе той поры все так или иначе стремятся к счастью, что тривиально и в общем-то вполне по-животному: жильё, секс, дети, еда, а за что скотину любить? Особенно интеллигентов олигархического типа — ленивых, нелюбопытных, никому, кроме жадных придворных не нужных, которые только мешают прогрессу… А больше можно было молодой девушке полюбит страдающих героев Достоевского или Толстого, не стремящихся к счастью, зато ищущих хоть искру божественного, а не животного в себе и других! Даже несмотря на то, что те, кто занимается поиском смысла жизни и поиском ответов на вопрос, как хорошо и правильно жить, после этого уже не сможет вернуться к счастливой жизни. Особенно это понимание сущности восприятия мира Катей было важно Денису, постоянно читающего омерзительные животные мысли. Но как быть ему теперь с Катей…
