Лёня подробно описал, как он в качестве дилера американских PC «Commodore 64» ездил в командировку в советскую Армению…
Особенно подробно он описал поход по ереванским кафе. Сначала он зашёл в «Пончиканоц» на проспекте Маштоца, в доме кинематографистов, но там были одни дети с родителями и голодные студенты, и никакого вина — кормили пончиками с разными наполнителями — джемом, ванильным кремом. В кафе «Павильон 268» по прозвищу «Козырёк» напротив Оперного театра, у заведующей тёти Рипсик оказались только кофе, мороженое и пирожные. Таксист, продавая бутылку карабахского тутового самогона, сам сильно напоминающий носатого киноактёра Фрунзика Мктрчана, сказал московскому туристу, что в пафосном кафе «Арагаст» обычно шумные сборища актёров, музыкантов, студентов, всяких знаменитостей, обсуждают события, танцуют, играют на дудке, часто буянят. Лучше идти в «Копейку» — там публика своя и цены ниже, или в «Темурноц» к дяде Темуру. Там народ попроще, таксисты, рыночные торговцы, кооператоры, там дешёвые цены, пиво в разлив, фирменная жареная картошка с ломтиками сардельки на сковороде. И вот Лёня — светлый, высокий, крепкий, весь такой из себя русский, слегка пьяный после карабахского тутового самогона, купленного у таксиста, зашёл в душное помещение, где было полно маленьких, чёрненьких армян, и, подойдя к стойке бара, скромно спросил по-русски чего-нибудь попить, может быть слишком громко и в неправильных выражениях, и ещё какую-то шутку про азербайджанца и армянина — кажется про то, почему армяне не хотят без азербайджанцев летать в космос… Он на секунду отвернулся, оглядывая затаившихся, враждебно настроенных людей, а повернувшись, увидел летящую в свою голову хорошо известную ему полулитровую пивную кружку о 20 гранях Уршельского завод весом в 620 грамм. Естественно, Лёня успел пригнуться.
— Sa KGB-i sadrich» e! — закричал кто-то в полумраке кафе, — harvatsel e nran!
Элегантно раскидав насевших с разных сторон коварных кавказцев, счастливо избежав ножа, москвич вырвался на улицу и побежал к гостинице. Толпа армян понеслись за ним, кровожадно крича, по дороге обрастая всё новыми и новыми мстителями. А Лёня, дав швейцару полтинник и попросив не говорить никому, в каком номере остановился гость из Москвы, укрылся в комнате. Потом ему пришлось всю ночь дежурить у своей двери, храбрясь, прихлёбывая самогон, сжимая рукоятку ножа. Но всё, конечно же, закончилось благополучно. Видимо, разъяренных армян остановил мужественный швейцар, или же у кипящих жаждой мести ереванцев не нашлось достаточной суммы денег, чтобы перекрыть щедрые пятьдесят рублей Лёни, или им вдруг очень захотелось спать и они заснули прямо у входа, или… Так или иначе, несмотря на нелогичную концовку опасных гастролей коммивояжера, Лёня утром передал заказчику партию «Commodore 64» и спокойно покинул Ереван. Теперь вот он должен был ехать в Среднюю Азию, в Ашхабад где, по его словам, ещё сильнее не любят русских, особенно таких голубоглазых, как он. Лёня несколько раз со смаком повторил фразы по-армянски, сообщив, что познакомился там с армянской девушкой неземной красоты из Карабаха, и намерен теперь жениться.
