В период удельного княжения Россия разбилась не только на отдельные ветви, но на мелкие до бесконечности уделы, постоянно враждовавшие между собой и истреблявшие друг друга. Такая рознь, естественно, вела к ослаблению государства и его бессилию.
Все, что только могло, ополчилось на Россию и бросилось ее грабить. Тут были и татары, и поляки, и венгры, и шведы, и немцы, и кто угодно. А больше всех простирал свою захватную руку на Россию римский папа, которому очень хотелось окатоличить Россию. Россия распадалась. Россия была раздираема. Россия была как бы на краю гибели. Невозможно, чтобы не нашлось мощного человека, который бы не понял причины гибели России в ее удельном споре и не постарался ее спасти. Такие люди нашлись, и такими людьми оказались московские князья.
Уже Андрей Боголюбский понял смысл и значение жития одного княжества и объединение уделов в одних руках. Он первый, получив великокняжеский престол в Киеве, не бросил своего удела и не передал в удел кому другому, а, оставшись княжить на месте, поставил в зависимость от себя самый Киев. С этих пор, мало-помалу, частица по частице к Суздалю стали прилипать местечки, города и целые уделы. Тут были пущены в ход и родство, и купля, и насилие. Потомки Андрея перенесли центр средоточия западнее, в Москву, подальше от орды.
Иоанн Калита проявил особую заботливость к увеличению своей области, а Димитрий Донской называл себя «великим князем всея России».
Домовитости и хозяйственному смыслу московских князей Россия обязана тем, что Русское государство стало вновь крепнуть, увеличиваться и получать значение и мощь. Ко времени Иоанна Грозного Московская Русь не только объединила все остальные части, но стала присоединять и прежде не принадлежавшие ей земли. Так присоединились все земли по Волге и Каспийское море, а затем и Сибирь. Все это стоило России и крови и средств.
Благодаря московскому собиранию, объединению Руси Россия стала так сильна и велика, что даже Смутное время не погубило ее. Все сословия Руси, особенно же среднее, духовенство и казачество, во что бы то ни стало пожелали иметь царя православного и самодержавного. В этих двух элементах вся исстрадавшаяся Россия видела свое спасение, а в будущем – счастье, величие и мощь государства. Ни папа, ни Жигмонт[2], ни шведы, несмотря на полную смуту в России, ничего не могли с ней сделать. Россия опять стала самодержавной и осталась православной. Нельзя не отметить в этом периоде особенной заслуги духовенства и церковных учреждений. Когда все гибло, все колебалось, Троице-Сергиева лавра явилась опорой и защитой Руси православной. Это была великая сила, действительно объединившая Россию и спасшая ее нравственно и политически.
