Отгородившийся от меня противник за секунды обвил себя плотным доспехом из лозы, разом прибавив в полметра в росте и ширине плеч. Вместо ятагана у него в руках оказался гигантский двуручный меч, с загнутым словно у сабли лезвием. Большего, кроме зеленоватого свечения по всей длине, об этом тесаке сказать было нечего.
Отскочив от удара двуручника, которым гигант с легкостью бил одной рукой, я послал несколько сверл в его торс, грудь и ноги, так чтобы отбить все снаряды разом не получилось. Но эмир и не собирался, он лишь нарастил толщину брони, так что пробившие первые слои болты завязли в следующих.
Не оставляя мне шанса на подготовку, противник с яростным криком бросился вперед, размахивая своим тесаком словно прутиком. Я едва успевал уворачиваться, а ядовитый туман становился с каждым мгновением все плотнее, мешая ориентироваться в пространстве. Трибун уже не было видно, а движения противника едва угадывались за пеленой.
— Неплохо. Но не совершенно. — усмехнулся я, выпустив водяную плеть, так чтобы она прошла по кругу. Лозы тут же перебили ее в нескольких местах, мешая ориентироваться, но я лишь проверял возможность действия. — Знаешь, в чем основной минус твоей ядовитой завесы? В том что никто не сможет увидеть упал ты, или еще нет. Никто не остановит бой.
— Сдохни, собака! — услышал я разряженный возглас. Враг очень старался чтобы туман скрыл его местоположение и даже использовал эхо как оружие, но, когда его гигантский меч обрушился на меня сверху, очередная иллюзия просто распалась плотным туманом, вытеснившим его ядовитую пыльцу.
Эмир замотал головой, попробовал повысить концентрацию и отбросить туман назад, но вместо этого на песок начал литься ядовитый дождь, усиливаясь с каждым мгновением. Плетение оказалось элементарным, я мог поддерживать его бесконечно, но главное — стоило моей воде вступить в реакцию с ядом — как она переставала быть «моей», и я мог пользоваться восполняющимся объемом.
Мустафа создал новый лес из лиан, ударил ими во все стороны, но в то же мгновение капли дождя превратились в болты и обрушились на него. Предельно короткое расстояние, минимальные затраты воздушной стихии, постоянное обновление и главное — всего несколько мгновений существования снаряда. Все это позволило вместо одного сверла создавать десятки.
Живая броня эмира лопалась, слезая слой за слоем, он слепо отмахивался, не в силах выбраться из дождя, а я планомерно расковыривал его доспех, пока не понял — это бесполезно. Мы оба можем продолжать такую схватку бесконечно. Он — за счет своего развитого дара богов и оружия, явно прошедшего не одно возвышение. Я — благодаря своим умениям и виденью структуры. А значит все придется решить одним ударом.
