Червонца обступили со всех сторон, подвергли его всевозможным оскорблениям и оплеванию и на его же глазах стали приготовлять на дереве петлю…
– Куда же ты девал те сто карбованьцев, которые получил за кровь нашу? – спросил его довудца отряда.
Несчастный ничего, конечно, не понимал.
– Какие сто рублей?! Бог с вами!.. – тихо отвечал он.
– Не мешай пана Бога в свое проклятое дело! – прикрикнули на Червонца. – Мы все знаем: и за сколько ты нанялся у москалей, и как ты их провел по этому лесу к нашему отряду, и как помогал им…
Червонец тут только понял, в чем его подозревают и обвиняют, и затрясся всем телом.
– Спросите, у кого хотите, я не виноват! – молил он. – Когда на вас напали, я был на кирмаше в Янове… Вот вам Христос свидетель!
Но удар по голове чем-то тяжелым заставил его замолчать… по лицу несчастного заструилась кровь.
– Ты вел отряд ночью, то, значит, хорошо видишь, – заговорил ироническим тоном начальник, – а чтобы ты видел еще лучше, мы тебе вставим окуляры (очки)… А так как ты скоро ходишь, поспел даже за казаками отряда, то, чтобы не стоптал обуви, мы тебе подобьем подошвы. Пусть все узнают, что и мы тебе тоже заплатили, сколько могли…
Довудца сделал знак, и несколько человек бросились на несчастного: его повалили на землю, и один из повстанцев выколол ему вилкою глаза. Затем другие, схватив его босые ноги, принялись вбивать ему в подошвы короткие гвозди с большими круглыми шляпками…
Когда эта зверская казнь была закончена, Червонца связали, положили вновь поперек седла и вывезли из леса на большую дорогу, где, сняв с лошади, и оставили на произвол судьбы. Несчастный был найден в тот же день проезжими крестьянами еле живой, обсыпанный и искусанный комарами и лесными мухами. Он был доставлен в местечко Рогово, где спустя несколько дней и скончался – собственно, от потери крови, вытекшей из глаз и ног.
Месяц спустя, когда эта банда была вновь и окончательно уже разбита, то пленные на допросах показали, что на старообрядца Червонца как на проводника русского отряда им указал содержатель корчмы, еврей Берко Запасник.
Летом 1863 года, когда мятеж был в самом разгаре, застрелен был становой пристав Минской губернии Борисовского уезда по фамилии Ляцкий. Этого пристава сильно недолюбливали поляки, и, главным образом, вот почему. До восстания Ляцкий был католиком, и ему, как только начались смуты, предстоял или перевод во внутренние губернии России, или же совершенное увольнение от службы. И вот Ляцкий явился к борисовскому уездному военному начальнику, полковнику Домбровскому
