— Все равно, стоит идти в милицию! Как еще справиться с такой бедой?
— Ладно, расскажу на примере. Вы же помните, кто такой был Берия Лаврентий Павлович?
— Конечно. Лично не встречался, а вот Мишке приходилось.
— Так вот после войны он был в правительстве, не главным, но многое решал, почти как Тухачевский в армии до тридцать седьмого.
Молчание в ответ, но слушают меня внимательно.
— После войны Берия курировал многие научные разработки. И атомный проект и ракетный. Так вот в это время началось нечто странное. Нашим конструкторам практически запрещали что-то разрабатывать самостоятельное, все копировали с зарубежных аналогов. Наша первая атомная бомба — это американский «толстяк», первые ракеты — копии ФАУ. Туполев в это время копирует Б-29, а автомобилисты — «студебекер».
— Разве это плохо, надо учиться у противника!
— Это не учеба, это следование сзади. И при этом мы сразу записываемся в отстающие, а далее все будет только нарастать.
— По-моему ты слишком драматизируешь.
— Хорошо, далее больше — после смерти Сталина, Берия на несколько месяцев стал вторым человеком в стране, фактически при этом решая многие вопросы, как первый. Он начинает вводить следующее — в республиках стараются унижать русских. До этого сильного национализма не было, а тут вдруг — первым обязан быть представитель коренной национальности, русский только замом. Усиление национальных языков, их обязательность. Стал готовить объединение Германии, причем под западной частью.
— Откуда ты все это взял? А ну да, подпоил кого-то из верхов…
Как объяснение это пойдет намного лучше, чем, если расскажу о знании будущего.
— Но чем закончил Берия, ты же знаешь? — Сергеевич смотрит на меня вопросительно.
— Знаю. И знаю, что многое из того, что он проводил, было свернуто. В конструкторской части вы и без меня знаете, какой рывок сделала страна именно на своих разработках.
— И к чему это все?
— К тому, что сейчас все повторяется, все опять идет к плану Берии. Многие наши производства — это копии западных аналогов. Национализм опять развивается по тому плану.
— Ты еще скажи, что ГДР сдадут и Германию объединят.
— Запросто.
— Да нет, не может быть. Но ведь это значит…
Сергеевич надолго замолкает. Потом отмирает.
— Водку дашь?
— При одном условии.
— Каком?
— Не пойдете ни в милицию, ни в комитет, с тем, что нароете с ее помощью. Мне не хочется, чтобы вас похоронили после несчастного случая. Или откровенного убийства.
— Что же такое услышал, по своей, корреспондентской работе?
