— А это ты видел? — спросили дикари, помахивая палицами.
— Чем могу служить, джентльмены? — сразу же ласково спросил шеф.
— Совсем не надо служить! — крикнули дикари. — Вываливайтесь из своих берлог, собачьи печенки, отдавайте нам свои ножи и палицы и убирайтесь к черту.
— Мне несколько непонятно, — дипломатично начал шеф, — на основании которого артикула вы…
— Чего там непонятно. Не хотим больше полиции — и все. К черту блестящие монеты, тюрьму, огненную воду и всю культуру вместе с ее папашей. Хотим, чтобы все были равны, как прежде.
— Бунт? — задохнулся от ярости шеф. — Свержение законной власти? Эй, храбрые полицейские! За мной! Вперед! Мы им покажем!
И противники бросились друг на друга, лагерь на лагерь, и впервые за все время существования этой страны жадная сухая черная земля покраснела от горячей крови, пролитой в битве соплеменников.
Рассекая воздух дикими воплями, смешавшись в один удивительный живой винегрет, враги добросовестно лупили, колотили и били друг друга, причем после каждого точного удара по голове противник успокаивался и лежал неподвижно, не вмешиваясь в дальнейший ход правильного сражения.
Раскраивая вражеские черепа, дикари, по примеру культурных людей, таким образом доказывали противнику превосходство своих убеждений.
Истребив половину полицейских, дикари загнали остальные в лес и, пригрозив им палицами, побежали за Вильямом Воксом.
Профессор забаррикадировался в своей хижине и разговаривал с чернокожими через маленькую дырочку.
— Эй ты, старая лысая обезьяна, — крикнул вождь. — Вылезай-ка из своей халабуды. Да поскорей!
— Я — профессор Вильям Вокс, — заскрипело в хижине, — и мною…
— …гордится весь цивилизованный мир, — зычно закончили дикари. — Знаем. Нам от этого радости мало. Вылезай, говорят тебе.
— Что вам надо, дикари?
— Тебе потом скажут. Может, отпустим на свободу, а может, и утопим.
— Это насилие. Полиция!
— Полиция не услышит, — усмехнулась толпа. — Полиция отсиживается в лесу. Ее теперь оттуда калачом не выманишь.
— Живым не сдамся! — крикнул Вокс и законопатил щелку обрывком бывшего сюртука.
— Ах, так? — возмутился старший. — Хорошо. В таком случае, на обед у нас сегодня будет жареная свинина.
Вождь махнул рукой, и веселые дикари натаскали к стенам хижины кучу сухих листьев и хвороста.
— Зажигай!
Звякнуло огниво. Бледное и желтое на солнце, прозрачное пламя лизнуло сухие листья и, взметнув вверх черные клочья дыма, затрещало в ветвях.
Затем оно перепрыгнуло на стенки хижины. Сейчас же визгливо распахнулось окно, и оттуда испуганной птицей вылетел достопочтенный профессор. Торопливо оглянувшись, он вприпрыжку помчался в лес, сверкая пятками так, что больно было смотреть.
