Почти не глядя вытерла пушистой стороной листа остатки влаги с чистой уже шерсти и, не выпуская зверёныша из рук, поклонилась, приветствуя бабусю.
— Чё молчишь-то? Спросили — отвечай. Али немая? — строго продолжала выговаривать мне горбунья.
Я кивнула, показала свободной рукой на горло и сделала отрицательный жест.
— Во-о-о-оно чё, — удивлённо протянула собеседница, а потом уточнила. — Но слышишь?
Кивнула.
— Откелича взялась здеся? — продолжила допрос старуха.
Пожала плечами и махнула рукой в сторону реки. Видела, что карга не только рассматривает меня, но и прикидывает какой-то свой интерес. Надеюсь, она не хочет меня съесть. Тут Пых, которому надоело висеть на сгибе моей руки, завозился и заскулил. Я, не спуская глаз со старухи, отошла к корзинке, уложила зверька на подстилку, рядом пристроила уже пустую берестяную коробочку и прикрыла их полотенцем. Ухватила за ручку и выпрямилась, показывая всем своим видом, что готова идти дальше.
А ещё я с радостью осознала, что понимаю речь этой женщины. Не литературный русский, народный говор, но понимаю же.
Но старуха не торопилась звать меня за собой.
— Ты сама* чё ли здеся?
*сама — в некоторых местностях так говорят, имея в виду «одна».
Кивнула, но на всякий случай приподняла корзинку с Пыхом. В смысле, он со мной.
— А батька с мамкой твои дэ?
Опять пожала плечами. Ну, если конкретно мои, то на кладбище покоятся оба. А родители тельца, моим сознанием прихватизированного… Кто же знает, кто они и где сейчас.
— Ну шо с тобой робыть… — вздохнула бабка, — пийшлы, чё ли.
Она повернулась ко мне спиной, и я увидела, что на спине у неё не горб, а большой узел. В руке корзина, не чета моей, полная грибов, прикрытых листьями папоротника.
Была бы в нормальном теле, помогла бы бабке корзину тащить, чтобы за гостеприимство отблагодарить. Но эти ручки-веточки её, небось, и поднять-то не смогут. А, была не была!
Я догнала старуху и подёргала за рукав.
— Шо трэба?
Показала пальцем на корзину.
— Взяти хочаш?
Кивнула и показала на своё плечо.
Бабка, кряхтя, взвалила на меня ношу, под тяжестью которой я пошатнулась.
— Не журись, дэтына, тута недалече. Всего две складки пройти. Скоро дома будымо.
Складки?! Это расщелины, что ли? Два раза спуститься и два подняться, взвыла я от опрометчивого поступка. Но опомнилась. Где я тут горы видела? Значит, под словом «складки» бабуся нечто другое имеет в виду.
— Дэтына, ты не видстай, бо загубитыся во лисе. Складки вони дюже пидступны*, — предупредила старуха и неторопливо пошагала по тропе.
