Министр изящных искусств в Риме пришел в отчаяние, едва услышал о передаче этого шедевра в дар американскому колледжу. Если этот факт получит огласку, его положению и репутации придет конец. Весь его огромный труд на благо Италии (exempli gratia[11]: он в течение двадцати лет препятствовал раскопкам в Геркулануме; он разрушил фасады двадцати изумительных церквей эпохи барокко в надежде отыскать окно в XIII век и т. д., и т. д.) не спасет его от бури, которая разразится в римской прессе. Все истинные итальянцы страдают, видя, как национальные художественные сокровища утекают за океан; они только ждут предлога, чтобы разорвать правительство на куски и этим утешить свою оскорбленную честь. Посольство предпринимало отчаянные усилия, чтобы не допустить скандала. Но Вассара нельзя было заставить ни отказаться от картины, ни заплатить штраф за контрабанду. На следующее же утро передовицы всех римских газет красочно изобразят, как варварская Америка тайно похищает у Италии ее любимые детища; градом посыплются благочестиво-гневные ссылки на Катона, Пикколомини, Микеланджело, Кавура и св. Франциска. Римский Сенат будет вынужден до малейших подробностей разобрать этот щекотливый вопрос о злоупотреблении Америки благожелательностью итальянцев.
В настоящее время мисс Грие тоже была опекуном Вассара. Она играла виднейшую роль в этой долгой кампании в защиту национального достояния, которая началась еще в июле среди воскресных и общих школ. Она была готова заплатить не скупясь, но лишь после того, как отцы города успокоятся. Это можно было бы сделать посредством благоприятных решений соответствующего комитета, который должен был заседать именно в этот вечер. Комитет состоял из семи членов, и четверых она уже контролировала; остальные трое были из «черных». Собственно говоря, интересы княжны Гаэты, получившей в наследство от матери вышеупомянутую коллекцию картин, а также лестное знакомство с мисс Грие требовали единогласного решения.
Если миссис Рой немедленно сядет в машину, она успеет доехать до Американского колледжа[12] на Пьяцца-ди-Спанья и побеседовать с дражайшим всеведущим отцом О’Лери. Акустика церкви непостижима! Еще десять дней назад негромкие голоса тех троих «черных» могли бы благопристойно провалить тонко построенное умиротворение. И сейчас, за чайным столиком, задача мисс Грие состояла в том, чтобы донести эту сложную экспозицию до миссис Рой и намекнуть ей на щедрейшее вознаграждение. Все это надо было проделать с необходимой предосторожностью, чтобы ни у мадам Агоропулос, ни у жены посла (мужчины были не в счет) не возникло ни малейших подозрений. К счастью, жена посла не понимала быструю французскую речь, а сентиментальная мадам Агоропулос постоянно впадала в рассеянность, и мелкие подачки в виде комплиментов и сантиментов легко отвлекали ее от скрытой сути разговора.
