А на кухне после ужина, когда посуду мыли, Тася жаловалась Ольге Леонтьевне:
— Верка-то! Верка! Не ценит Викентия. У нее ведь еще до свадьбы роман был. С начальником паспортного стола. Так она и теперь с ним встречается. Гуляет. Я уж ей говорю: дура ты, дура…
И вдруг однажды, полгода, наверное, прошло, возвращается Тася домой поздно вечером, с ней мужчина какой-то. Высокий такой, бородавка на подбородке.
— Вот, — говорит Тася, — это Викентий… Он поживет пока у нас… Какое-то время…
На кухне Ольга Леонтьевна говорит дочери:
— Как же так, Тусенька? Женатый человек… В твоей комнате…
— Ему сейчас у себя нельзя, — отвечает Тася.
Викентий все дни дома сидел, в комнате Таси, никуда не выходил. Лежит на диване, каких-то букашек из проволоки и ореховой скорлупы мастерит. Весь стол ими заставил.
— Это он от своей четвертой жены скрывается, — говорит Дорик. — Которая ведьма…
— Господи, неужто в самом деле ведьма? — пугается Эльза Егоровна.
— Мало того! — продолжает Дорик. — Она еще что выкинула? Кошку как-то черную сварила. Кости все выбрала, села перед зеркалом и давай кости эти себе в рот класть. Шесть костей испробовала — ничего. А как седьмую положила — нет ее в зеркале, исчезла. Так и сделалась невидимкой.
Дорик пугливо озирается.
— Может, она сейчас здесь где-нибудь…
Тут дедушка из комнаты выходит:
— А знаете, почему батюшка мой покойный по дому ходил? Вина я ему на поминках не налил. Сели поминать, а я забыл. Потом, конечно, налил. А тут сосед входит. «Что это, — говорит, — у вас вино льется?» Поднял я стопку, а у нее дно отвалилось, вот все и вытекло.
— Ну и к чему ты это рассказал? — спрашивает Ольга Леонтьевна.
А еще через несколько дней новое событие — является в дом милиция, два человека, Викентия спрашивают. Вышел он к ним, а они его сразу забрали и увели.
Тася после этого совсем не своя стала. Из комнаты не показывается, дверь на крючке держит. Ольга Леонтьевна извелась вся, стоя возле ее комнаты.
— Что произошло, доченька? — кричит она из-за двери. — Ты расскажи хоть…
Тася сначала ничего говорить не хотела. Потом все же не выдержала:
— Это все из-за Верки…
И рассказывает такую историю. Возвращается как-то Вера домой поздно вечером, стали они с Викентием спать укладываться. Викентий уже в постели, а Вера у шкафа стоит, рубашку ночную ищет.
— Боже! — ахает Ольга Леонтьевна. — Это он сам тебе все рассказывал?
И тут видит Викентий у Веры на пояснице в самом низу синяк, да круглый такой, ровный, будто медаль. «Что это у тебя?» — спрашивает. А она не видит. «Где?» — говорит. Подошла к нему, он тут и разглядел, что это никакой не синяк вовсе, а круглая канцелярская печать. Вспомнил тут Викентий, что ему про начальника паспортного стола говорили. Вере он тогда ничего не сказал. Только на другой день является в паспортный стол, прямо к этому начальнику. Да так, у всех на глазах, и ударил его. Сначала рукой по лицу, потом стулом по голове. Как не убил только? Начальник после неделю в больнице валялся.
