Малыш ехал на трамвае в Старый Город, где ему была назначена встреча. В трамвае было хорошо. Мазган фурычил вовсю, приятно покачивало, в окне сменяли друг друга более или менее колоритные городские пейзажи. Так бы ехал и ехал, хоть вокруг Земли, лишь бы не выходить в эту геенну огненную…
Всё это время он придерживался определённого плана по проникновению в число создателей новой религии – Церкви Цифрового Пришествия. Его первой реакцией на россказни Амира о вечной жизни был здоровый сарказм. И это была абсолютно искренняя, правильная реакция, если бы он отреагировал по-другому – вот это было бы странно. Но потом, чтобы втереться в доверие, ему нужно было плавно перейти от абсолютного неверия к вере и сподвижничеству. Это нужно было делать постепенно, так, чтобы не вызвать подозрений в неискренности.
Малыш разыграл погружение в тему через общение с Лоло. Он узнал очень много о карликовых любвеобильных шимпанзе бонобо: об их привычках и образе жизни. Самым запоминающимся стал тот факт, что в 2012 году Франс де Вааль – главный специалист в мире по бонобо получил Шнобелевскую премию за открытие, что эти обезьяны могут распознать других членов своей группы не только по лицам, но и по анально-половой области.
Ещё он подтянул уровень своей игры в шахматы, сыграв с Лоло сотни партий. Обезьяна тоже заметно прогрессировала, научилась распознавать ловушки и перестала принимать в жертву все фигуры подряд. Играть с ней стало по-настоящему сложно, а под конец невозможно, как с настоящим гроссмейстером. Малыш подозревал, что тип, изображающий виртуальную обезьяну, стал пользоваться подсказками компьютера.
У входа в Подземелья Иерусалима Даниэля встречал долговязый, худой тип, которого нужно было узнать по газете «Едиот ахранот»[20] в руках.
– Что пишут о последнем заседании Кнессета? Когда наконец примут законопроект о запрете курения в черте города? – произнёс Даниэль пароль на иврите.
– Уже скоро, но курить запретят только по шабатам, – услышал он отзыв. – Следуйте за мной.
Тип нырнул в арку с зелёной табличкой «Система водоснабжения, тоннель Езекии», ведущую в огромный квадратный колодец со стенами из крупных известняковых глыб. На входе на крутящемся стуле сидел контролёр, который отсканировал протянутый ему долговязым стретчер. К стенам колодца крепилась ведущая вниз лестница из металлических труб и скрипучих досок. Дневной свет постепенно заместился жёлтым электрическим. На перилах на равных расстояниях зачем-то висели ещё фонари из красного стекла. От дна колодца вниз уходил узкий жёлоб с крутой вырубленной в породе лестницей. Долговязый шёл по ней наклонив голову вбок, чтобы не цеплять потолок. Потом они оказались в мрачной, тёмной горизонтальной норе с очень неровными стенами, здесь провожатый включил фонарь. Нора привела в небольшую, рукотворную каверну. В ней у стены была вырублена каменная скамеечка, у неё проводник велел снять обувь. С противоположной стороны из каверны шёл тоннель. Света в нём не было, а на дне стояла довольно холодная вода, которая доходила до колена. Тоннель немного извивался, как будто его строители не были уверены в выбранном направлении. Через пару сотен шагов проводник остановился. Он постоял, прислушиваясь, потом наклонился и погрузил руку в воду. В стене повыше головы появилась горизонтальная трещина, из которой пробивался оранжевый мерцающий свет. Трещина стала расширяться вниз с приятным каменным гулом всё быстрее и быстрее, пока не образовался дверной проём с порогом чуть выше уровня воды.
